Похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе

— Алло! Кто говорит? Гинц? Приветствую Абрама Моисеевича! Слушаю вас... Что? Нет, невозможно!.. В таком случае, оставьте мне хотя бы сто акций, взамен устрою вам выгодное дело... Договори­лись... Что? Не может быть! Ха-ха-ха-ха! Выгнал?.. Спустил по лест­нице?.. Аха-ха-ха!.. Что? Вылил ему на голову? Аха-ха-ха! Вот это да-а!.. Завтра в "Аркадии"? Хорошо, буду... Вместе с Еленой? Когда вы состаритесь, когда угомонитесь?! Хорошо, хорошо, приведу, но взамен вы уступите мне Клаву, договорились? Отлично... Абрам Моисеевич, вы не строите церквей?.. Что?! Уже выстроили двад­цать... Еврей, и строите церкви? Аа-ха-ха-ха! Что-о-о? Фабрику по производству икон? Будете торговать иконами?! Тогда уж и мирро начните изготовлять, и духовную академию откройте... Да, нужно построить огромный храм... Кроме того, для армии необходимо два миллиона пар белья, миллион штук одеял и множество всякого дру­гого добра... Всего больше, чем на двадцать миллионов... Ладно, завт­ра поговорим. Кланяйтесь дражайшей Сусанне Марковне, поцелуй­те руку вместо меня. Спокойной ночи, дорогой друг!..

В последнее время Квачи все чаше жалел, что в сутках не сто часов. Отпрыск Силибистро из Самтредии взялся за столько дел, так разрывался на части, что однажды Елена шутя заметила ему:

— Да ты совсем выпотрошен, мой милый, раз в неделю не вспом­нишь обо мне, да и то... Если б не святой Григорий, я бы тебя бро­сила.

— Ладно, давай без глупостей! — цыкнул Квачи.

Однако в словах Елены было зерно истины. От многих хлопот, напряженных трудов и бессонных ночей Квачико и впрямь вымо­тался. Глаза его не горели прежним огнем, и молодая кровь не так шумела по жилам. Он сознавал это, но не мог ослабить натянутых нитей.

Несколько часов ежедневно он расходовал на святого учителя; затем принимал у себя "клиентов" покрупнее, потом — на биржу, повидать Гануса и Гинца; иногда возникала необходимость навес­тить их дома и утешить их жен; хотя бы дважды в неделю — выпол­нить братский долг перед Таней; и Eлену не следовало забывать...

Но Квачи не сдавался и, как упрямый конь, галопом несся за путеводной звездой, издали сверкавшей своему избраннику и зама­нивавшей все дальше и дальше.

Сказ о спасении святого

В этой погоне за звездой своего счастья Квачи неожиданно на­ткнулся на невидимую стену: Туркестанская концессия плюхнулась в бюрократическое болото, дело о храме святого Григория заплесне­вело в архиве, снабжение армии кто-то перехватил, да и все прочие начинания заморозились и заржавели.

Газеты перестали печатать портреты Квачи и восхвалять его.

Ганус выразил Квачи резкое недовольство, а его красавица же­на прикинулась больной и вдруг сделалась настолько неприступной, что даже не впустила Квачи в опочивальню.

Гинц рычал и показывал зубы — биржа уплывала у него из рук.

Таню потянуло куда-то в сторону.

И Елена дулась и хмурилась.

Квачи призадумался. Очень призадумался: похоже на то, что сы­нок Силибистро идет ко дну.

Но его не так-то легко было потопить.

Однажды он собрался с силами, поднатужился и произвел на свет маленькую комбинацию.

— Ладно, теперь я знаю что делать! Бесо, поди сюда!

Усадил возле себя верного Бесо и шепнул ему на ухо всего слов двадцать, не больше.

— Ясно... Понял...— кивнул смышленый Бесо.— Сейчас же иду — есть такой человек...

Пошел к одному бездомному, из бывших студентов, и спросил:

— Хочешь поесть и хорошо выпить?

Бывший студент уже был под мухой, стал божиться:

— Ей-богу, три дня ни капли в рот не брал! Вот те крест!

Завалились в трактир и выпили. Когда бродяжка-"студент" хорошенько набрался и устал нести околесную, Бесо спросил:

— Хочешь заработать сотню?

— Господи! Да ради сотенной я хоть сейчас в Неву брошусь!

— Дело будет проще. Ты мог бы два раза пальнуть из револьве­ра в воздух?

— Да хоть из пушки!..

— Отлично. Вот двадцать рублей. Остальные получишь потом. А теперь следуй за мной!

Отвел бродяжку на квартиру к Квачи и сказал:

— Вот тебе белье и одежда. Вот ванная. Перво-наперво — вы­мойся, смени белье и хорошенько выспись... Остальное — после... — Потом зашел к Квачи и доложил: — У меня все готово.

Квачи тут же взялся за телефон:

— Святой отец, вдова Лохтина целый месяц слезно умоляет... Смилуйтесь, съездите к ней... Да, нынче же вечером... Что? Уверяю вас, никакой опасности. Сейчас же вышлю свою разведку... Добро буду у вас через час...

Поздно ночью Григорий и Квачи вышли от Лохтиной и сели в ко­ляску. Зацокали копыта, коляска покатилась и свернула в глухую безлюдную улицу. В темноте возникли два силуэта, и в это же мгно­вение грянули два выстрела.

Квачи стремглав выскочил из кареты:

— Стой! Стой, говорю, не то буду стрелять!

Одна из теней остановилась. Квачи три раза кряду выстрелил в нее, и когда та упала, наклонился и выстрелил еще раз.

Затем вернулся, впрыгнул в коляску и расправил плечи:

— Пошел!..

Через час множество вельмож поздравляли Распутина со спасе­нием и выражали Квачи глубочайшую благодарность.

Явился начальник полиции, предъявил паспорт убитого, рявк­нул:

— Мы знаем этого мерзавца. Известный террорист. Наконец-то от него избавились!