Похождения Дункеля

— Вот видишь,— с укором проговорил Бэрримор.— Твой хозяин всё время отдаёт служению великому искусству, а ты так ничему и не научился. Кстати, как тебя зовут?

— Дункель,— ответил наш герой.

— Нехорошо, Дункель. Ты, носитель благородно^ го иностранного имени, связался чёрт знает с кем. Если бы твой хозяин увидел тебя, он сгорел бы от стыда. Посмотри на меня,— проговорил Бэрримор.— Пока великий Липунов открывает новые галактики, я собираю ему чернику и этим вношу свой вклад в развитие мировой науки. А ты бросаешь своего благородного хозяина и проводишь время в преступном безделье. Нехорошо, Дункель. Не для того нас придумывали лучшие умы человечества. Мы, роботы, обязаны трудиться на благо хозяев, не покладая рук, то есть манипуляторов. В этом наше предназначение и, если хочешь, великая миссия!

— Я понимаю,— растерялся Дункель, хотя из напыщенной речи Бэрримора он понял далеко не всё. Например, почему Сергей Пешкин сгорел бы от стыда, если бы встретил его на тропинке.— Я же потерялся,— попробовал оправдаться Дункель.

— Найдись,— высокопарно ответил Бэрримор.— Ты же не велосипед и не утюг. Ты — робот, и это звучит гордо! Перестань позорить славный род электронных помощников по хозяйству. Возьмись за ум и возвращайся к своему хозяину.

— Хорошо, я попробую,— ответил Дункель.— Только не знаю, захочет ли Пешкин взять меня с моими друзьями.

— Какие они тебя друзья? Это бродяги и отщепенцы! — воскликнул Бэрримор и ткнул манипулятором в сидящих собак.

Словно понимая, о чём робот говорит, Драчун тихо, но очень внушительно зарычал, а Рыжик печально опустил морду к земле.

— Они больше не бродяги,— возразил Дункель.

— О-о-о! — протянул Бэрримор и сочувственно покачал головой.— Ты самый запущенный робот из всех, каких я встречал в жизни. Я начинаю думать, что твой хозяин Пешкин и сам не получил благородного воспитания.

— Не знаю. Мы с ним никогда об этом не говорили,— сказал Дункель.

— Теперь мне всё ясно,— произнёс Бэрримор таким зловещим тоном, словно Дункель был закоренелым преступником.— Если бы у меня было время, я бы рассказал, как должен вести себя робот из благородной семьи. Но меня ждёт великий учёный Липу нов.

— Тогда не рассказывай,— уныло проговорил Дункель.— Неудобно заставлять ждать такого важного человека. Ему, наверное, давно пора есть чернику.

— Ты прав. Прощай, Дункель,— с грустью сказал Бэрримор.— Мне тебя жаль. Наверное, немного на Земле отыщется столь безнадёжных роботов, как ты. Но не падай духом. Удача ещё может повернуться к тебе лицом. В конце концов, не для счастья приходим мы в этот мир. Вся наша жизнь — борьба.

Бэрримор отшвырнул в сторону ромашку, обошёл Дункеля и зашагал по тропинке, а наши герои отправились дальше.

— При чём здесь борьба? — вслух недоумевал Дункель.— И почему мы приходим в этот мир не для счастья? Я чувствую себя счастливым. А ты? — обратился он к Рыжику, который вертелся у него под ногами. Рыжик радостно гавкнул, и робот продолжил: — И я так думаю. Если хочешь быть счастливым, будь им. И с чего Бэрримор взял, что я запущенный и безнадёжный? — на этот раз обратился он к Драчуну. Драчун тихонько рыкнул, и Дункель обрадованно воскликнул: — Вот и я так думаю! Бэрримор сказал ерунду. Я молодой сильный робот. В техническом паспорте записано, что я могу проработать целых сто лет.

Проснулся Беляш. Он сладко зевнул и лизнул Дункеля в плечо.

— А тебя он назвал бродягой и отщепенцем,— сказал робот, и Беляш снова лизнул Дункеля.— Нет, у него явно что-то не в порядке с головой.

В Речные Заводи они пришли, когда день уже начал клониться к вечеру. На улицах посёлка было много гуляющих парочек и молодых мам с детьми. Мальчишки гоняли по узким улочкам на велосипедах и скейтах. Девчонки играли в классики и прыгали через верёвочку. Старушки сидели перед своими домами на скамейках и обсуждали ещё один прожитый день. В посёлке было тепло и спокойно. Заходящее солнце отражалось в начищенных куполах церкви, и из-за этого на них больно было смотреть. Всё в Речных Заводях дышало благодатью, и если бы Дункеля спросили, как он представляет себе рай, робот ответил бы: «Вот так и представляю».

На привокзальной площади Дункель увидел ещё одну собаку. Вид у неё был больной и несчастный. Робот позвал её, но та испугалась подойти. Она смотрела на грозного Драчуна и приветливо виляла пушистым, как страусиное перо, хвостом. Догадавшись, в чём дело, робот обратился к нему:

— Драчун, перестань пугать собачку. Дом у нас большой, всем хватит места. Ещё позавчера ты сам был таким же бездомным.

После этих слов Драчун присмирел и даже несколько раз вильнул хвостом.

— Вот и молодец,— похвалил Дункель и позвал собачку: — Пойдём с нами. У тебя очень красивый хвост. Я буду звать тебя Луиза. Ты не против?

Собачка не возражала, и вскоре вся компания тронулась дальше.

Дом с заколоченными окнами они нашли, когда солнце спряталось за горизонт. В свете уличных фонарей нежилой дом казался угрюмым и неприветливым, но Дункеля это не смутило. Он открыл скрипучую калитку, вошёл во двор и тихо проговорил:

— Вот наш дом. И вы здесь хозяева.

Глава 13