Похождения Гекльберри Финна (пер.Энгельгардт)

Трудно представить себе, в какое негодование привело всех категорическое заявление достопочтенного врача: все столпились вокруг доктора, пытаясь убедить, что он ошибается, и успокоить его, сообщив, каким образом Гарвей представил подавляющую массу доказательств своей личности; доктору Робинсону объяснили, что Гарвей знает по именам не только всех жителей города, но и всех собак. Тщет но, однако, умоляли джентльмена с энергичным, широким подбородком пощадить нежные чувства Гарвея и сироток — его племянниц, он продолжал ломить напрямик и объявил, что человек, выдающий себя за англичанина, но говорящий вместо английского языка на каком-то ломаном американском жаргоне, неминуемо должен быть лжецом и обманщиком. Бедные сиротки держали короля в своих объятиях и проливали горькие слезы, когда доктор внезапно обернулся и повел атаку прямо на них, объявив:

— Я всегда был другом вашего отца и вашим искренним другом. Предупреждаю вас теперь, как друг и доброжелатель, которому хотелось бы вас защитить и избавить от серьезной беды: бросьте вы этого негодяя! Повернитесь к нему спиною! Не вступайте ни в какие сделки с невежественным бродягой, который выдает идиотскую тарабарщину за греческие и еврейские слова! Это шарлатан самого грубого пошиба! Ему удалось узнать где-то несколько имен и фактов, а вы по своей наивности считаете знание этих имен и фактов доказательствами! Вы, бедняжки, дурачите сами себя при содействии собравшихся здесь сумасбродов, общих наших приятелей! Мэри-Джен Уилькс, вы знаете ведь, что я ваш искренний и бескорыстный друг! Послушайте меня! Прикажите вытолкать этого жалкого обманщика в шею!

Мэри-Джен выпрямилась во весь рост и, клянусь всем святым, стала в это мгновение настоящей красавицей.

— Вот мой ответ! — сказала она, взяв со стола мешок с деньгами и передавая его в руки короля. — Возьмите эти шесть тысяч долларов, — продолжала она. — Поместите их для меня и сестер, как вам заблагорассудится! Никаких расписок нам не требуется.

Она охватила рукою стан короля, а Сюзанна и девочка с заячьей губой бросились ему на шею. Поднялась целая буря рукоплесканий; многие от восторга топали ногами, а король, закатив глаза к небу, величественно улыбался. Убедившись, что не найдет в сиротах ни малейшей для себя поддержки, доктор ушел, сказав на прощание:

— Ну, ладно! Я умываю руки! Предупреждаю вас, однако, Мэри-Джен, что придет время, когда вы будете чувствовать себя дурно, вспоминая этот день!

— В таком случае, господин доктор, — возразил на смешливо добродушным тоном король, — мы первым делом пошлем за вами!

Обещание это рассмешило всех присутствующих, увидевших в нем весьма остроумную шутку.

Глава XXVI

Она просит у меня прощения. — Прячусь в комнате и краду деньги.

После ухода всех посторонних король осведомился у Мэри-Джен, есть ли в доме свободные комнаты? Девушка объявила, что в доме всего только одна свободная комната, куда она рассчитывает поместить дядю Уильяма; свою собственную, более просторную комнатку, она уступает дяде Гарвею, а сама поместится в одной комнате с сестрами и будет спать в гамаке. На чердаке имелся, кроме того, маленький светлый чуланчик с небольшой кроваткой. Король объявил, что в этом чуланчике можно будет поместить его слугу, то есть меня.

Мэри-Джен отвела нас наверх и показала своим дядюшкам-англичанам отведенные для них комнаты, убранные просто, но тем не менее очень мило, причем объяснила, что если ее платья и разные другие безделушки помешают дядюшке Гарвею, то она охотно уберет их из комнаты. Платья висели на стене, укрываясь от взоров коленкоровой занавеской, ниспадав шей до пола. В одном углу стоял маленький старинный сундучок, а в другом — футляр от гитары. Кроме того, комната была убрана множеством разных, ни к чему не пригодных безделушек, какими девицы вообще имеют привычку украшать свои гнездышки. Ко роль нашел, что ему будет гораздо приятнее, если все это убранство останется на месте. Комната, отведенная герцогу, была невелика, но в достаточной степени хороша для него. То же самое можно было бы сказать и про мой чуланчик.