Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика

Филипп Петрович явился в «Виртуозы Хаджибея» в наряде грузчи­ка продуктового магазина на «Привозе»: в стареньком болоньевом пла­ще, поверх которого был наброшен брезентовый передник, в потёртых джинсах и растоптанных кроссовках. Несмотря на миллионы своего зятя, он жил на грошовую зарплату, не желая брать у него ни копейки, чтобы не стеснять свою гордыню великого учёного. Он стеснительно оглядывался по сторонам и делал отчаянные знаки рукой, стараясь привлечь к себе внимание дочери. По его наряду и перепуганному лицу Ирина Фи­липповна поняла, что стряслось нечто необычное. Она подбежала к от­цу и, подхватив его под руку, быстро вывела из зала. Следом за ней поспешил Берлянчик, пригласив всех в свой кабинет.

— В чём дело, папа? — спросила Ирина Филипповна, когда все оказались в кабинете Берлянчика. — Что случилось?

— Нас отселяют на Манежную.

— Кто?

— Сей молодой человек, — Филипп Петрович показал на приземис­того толстяка лет тридцати, которого Ирина Филипповна в суматохе сразу не заметила.

— Фирма «Сириус» — представился молодой человек, сжимая нога­ми дорожный баул.

— Да, я знаю эту фирму.

— Естественно! У нас контракт. Мы обязались закупить баль­ные наряды кутузовской поры в Лондоне, в магазине «Анжелс и Берманс», что мы, собственно, и сделали. Пожалуйста, — молодой человек рас­стегнул застежку-молнию на бауле. — Тут шляпки с перьями, платья, боа, мундиры, кивера... Полный бал, как вы того желали! Теперь, ма­дам, дело за вашей частью обязательств.

— Да, но в чем проблема? У «Престольного набата» есть фирма «Ягуар», которая аккуратно платит по его счетам.

— Увы! Она отказалась это сделать.

— Как так?! — встрепенулась монархистка. — Профессор, вы поз­волите воспользоваться вашим телефоном?

— Пожалуйста, — сказал Берлянчик. — Но я думаю, это бесполез­но. Ваш муж уже позаботился о том, чтобы вам заморозили счета.

— Похоже, так оно и есть, — кивнул молодой человек. — Уж вы не гневайтесь, мадам, но... я захватил с собой нотариуса. Если вы не сможете с нами рассчитаться, вам придется дать нам закладную на квартиру в доме по Греческой, пятнадцать.

— На квартиру?! Но это... Нет, нет. Я не могу ее терять, ина­че мы окажемся с отцом в трущобе на Манежной.

— Мадам, фирма должна иметь твердые гарантии.

— Но у меня есть ценные бумаги...

— Нет, мадам, счет или наличные!

— Но хотя бы дайте мне отсрочку.

— Никаких отсрочек, извините!

— Но «Ягуар» — это не единственная фирма, которая платит по моим счетам. Я совладелец многих предприятий. У меня есть акции авиа­ционного завода. Разве это не гарантии?

— Да, если шейхи эти самолеты будут покупать, — с иронией за­метил Додик.

На миг воцарилась гробовая тишина. Берлянчику казалось, что жилка, которая пульсировала у него за ухом, грохотала, как отбойный молоток.

Однако, за миг до этого Филипп Петрович, который ничего не смыс­лил в ценных акциях и счетах, но видел огромные заиндевелые глаза до­чери, угрожающе выдвинулся вперед.

Берлянчик оказался в незавидном положении.

Просто отмолчаться он уже не мог, поскольку надавал лидеру «Престольного набата» чересчур много моральных векселей. Это была его вечная проблема. Обычно, вступая в отношения, Додик никогда тол­ком не знал, где кончается обычный хозрасчет и где возникает близость, которая всегда требует каких-то жертв. Он заложил руки за спину и приподнял свои ровные плечи со слитно посаженной головой, что сразу придало его облику несколько заносчивый менторский вид.

— Молодой человек, — сказал он, с опаской покосившись на Филип­па Петровича, — по-моему, вы приняли единственно верное решение. Мне кажется, что только нотариус может защитить ваши интересы.

Ирина Филипповна ошеломленно посмотрела на своего кумира, чье неуместное правдолюбие сейчас граничило с предательством.

— Но, профессор, — возразила она. — У меня имеются...

— Ирина Филипповна, — перебил Берлянчик. — Давайте посмотрим правде в глаза: ничего у вас не имеется! Голый Вася, как любит выра­жаться мой друг Гаррик Довидер, что в переводе с одесского сленга означает голый вассер, а еще точнее — голая вода. Из-за нехватки средств вы даже отказались от поездки в Лондон, о чем письменно уведомили леди Четвуд, вы мне сами об этом говорили.

— Это было совершенно по другой причине.

— Допустим! Но вы сократили объем и качество рекламы перед выборами, сменили шикарный офис на двухкомнатную конуру в доме-колодце на Гарибальди, и даже бал «Война и мир» решили провести в «Виртуозах Хаджибея» — опять-таки с целью экономии. Нет, нет, ма­дам… Ваша платежеспособность на нуле. Она целиком и полностью зависит от мужа, который, очевидно, уже снял вас со всех видов денежно-вещевого довольствия.

— Я могу легко исправить эту ситуацию.

— Не думаю, мадам.

— Не думаете? Но я, наверное, лучше знаю. Мне достаточно только позвонить ему, и все пойдет по-прежнему.

— Я не сомневаюсь. Но фокус в том, что вы не сделаете это­го...

— Почему же?