Читаем Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика полностью

— Куда? Куда? — говорил он, стараясь удержать зону сцены от вторжения призёров. — Минуточку, господа...

— Где администрация? С кем говорить?

— Можете со мной. Я тоже член руководства.

— Где директор?! — требовал призёр. — Сюда его! Немедленно… Я старший инспектор отдела защиты прав потребителей. Вот моя визит­ка!

— О, боже, — всполошился Берлянчик. — Господин инспектор, вы напрасно волнуетесь. Фирма выполнит все свои обязательства. Мы не­медленно начинаем раздачу девиц. Кто первый? Прошу, вас, партай-геноссе.

Берлянчик вежливо изогнулся и с картинной учтивостью протя­нул руку немцу-старичку, которого тут же дружно заслонили продавцы подержанных «Мерседесов».

— Немца не трогай!

— Почему? — удивился Берлянчик. — Разве он не призёр?

— Между прочим ещё есть призёры, — напомнил Горчак. Тут вернулась зам. директора «В.Х.» в сопровождении двух рос­лых парней. Она успокоила призёров, заверив их, что немедленно по­ложит конец садизму молодых дарований. По её команде парни устреми­лись за кулисы, набросились на Гаррика Довидера, оторвали его от распределительного щита и, подхватив под руки, потащили к боковому проходу. Гаррик, упираясь, сучил ногами и, ухватившись за муляж конского хвоста, кричал:

— Что вы делаете, ублюдки?! Пустите! Я вас вытащу на люди!

— Заткнись или по печени получишь!

— Попробуйте. Нас будут судить воры в законе... Сейчас долж­на быть наша программа: адажио Шуберта и пастораль Куперена! Я бу­ду прав, вы увидите!

Однако парни, которых, очевидно, мало заботило, что скажут воры в законе об адажио Франца Шуберта и пасторали Куперена, ото­драли пальцы Гаррика Довидера от конского хвоста и собирались вышвырнуть его в коридор, но в это время Берлянчик проскользнул к щиту и нажал кнопку. Занавес плавно раздвинулся, и за спиной юного дуэта обнаружилась довольно безобразная картина: директор «В.Х.» с запрокинутой головой, зажатыми ноздрями и высунутым языком; дюжие парни, волочившие Гаррика Довидера, и зам. директора «В.Х.», кото­рая азартно помогала им, обхватив ноги «липового грузина» и приго­варивая: «Ну, Гарричек, ну, будь паинькой! Ну, не дрыгай ножками...» Шиньон ее сбился задом наперёд, а надо лбом торчали две косички, как антенны космических пришельцев, и огромный кремовый бант.

Публика была шокирована. Назревал скандал. Спасая положение, режиссёр схватил руку исполнительного директора и положил её на плечо заместителя. «Дайте номер, идиоты!» — шепнул он, улыбаясь и кланяясь публике. Исполнительный директор «В.Х.», в прошлом актёр на комических ролях, в мгновение ока оценил этот шанс на спасение. Не разжимая пальцами носа, — так, чтобы не усилился поток крови, он подпрыгнул, скрестив ноги в падебуре, и носоглоточным голосом пропел:

— Траки, траки, траки, траки...

— Сара с Моней ели раки! — задорно подхватила зам. директора «В.Х.», тряхнув антеннами-косичками и огромным кремовым бантом надо лбом. И даже вышибалы, изобразив ухмылки на квадратных лицах, стали вертеть чемоданными задами и кланяться публике, не выпус­кая из рук своей жертвы, которая вдруг изловчилась и с мститель­ным злорадством бросила в публику:

— Композитор Шостакович! Лирико-философская поэма для квартета!

Это вызвало оживление в зале. Раздался смех и несколько звучных хлопков. Но тут согласно объявлению, которое сделал «липо­вый грузин», вышли ещё два вундеркинда, уселись на стулья, взмах­нули смычками и стали дружно резать и кромсать пространство перед лукавыми мордашками. Под сводами клуба поплыли глубокие музыкаль­ные раздумья Шостаковича, а в зале воцарилась атмосфера наподобие той, что была на броненосце «Потёмкин» накануне восстания.

— Дима, Дима! — звал режиссёр, сложив рупором ладошки. — Корде­балет! На выход, Дима… Выводи кордебалет!

Однако Дима, у которого снова отказал слуховой аппарат, не мог понять, что от него хотят. Он улыбался, беспокойно вертел голо­вой и вопросительно тряс перевёрнутыми кверху ладонями, стараясь уяснить смысл команды. Этим немедленно воспользовался Додик Берлянчик. Как только девицы появились на сцене, он сделал шаг вперёд с хлопком над головой и, подпрыгнув в венгерском ключе, скрестив ноги и щёлкнув каблуками, решительно указал на выход. Это была яс­ная, профессионально поданная команда, которую Дима воспринял, как наглядную интерпретацию режиссёрской воли, и поэтому безропотно по­виновался ей. Мастерски повторив все движения Берлянчика, он увёл свою лебединую стаю за кулисы, где на них сразу же набросилась зам. директора «В.Х.».

— Это Дима, — оправдывались девушки. — Мы не знали, что нам делать. По сценарию мы выплываем лебедями…

— Вы не лебеди, вы б-ди! Дима, Дима… У вас что, нет своих голов?!

— У нас в сценарии совсем другое, — плаксиво возражали ос­корблённые девицы. — По сценарию мы раздевались под «Во поле берёзонька стояла», а не под лирико-философскую поэму Шостаковича... Под Шостаковича мы не репетировали.

Этот довод окончательно вывел из себя зам. директора «В.Х.».

Перейти на страницу:

Похожие книги