Похождения иркутского бича Марка Парашкина (СИ)

- Как я ему дал по рогам, у сохатого сразу давление до 270 подскочило. А после того, как по заднице от Марка получил, вообще, апоплексический удар. Том Шин, уже по дохлому стрелял. Контрольный выстрел в голову. Эта версия большинством голосов, при одном против (Том Шин) и двух воздержавшихся (Студент и Хомич), и была принята за основу. Конечно, у Хомича и Студента были более приятные для их самолюбия варианты, но они их придержали для другой, более благосклонной к ним аудитории.

При разделке Марку пришла в голову идея, отразившаяся на лице мимолетной, но очень ехидной усмешкой. Незаметно для остальных, он из груды требухи оставленной на берегу достал какой-то кусок и спрятал в лодке. Что он прятал, выяснилось скоро, когда компания приплыла к базе. Ночевать они не собирались. Пристали, чтобы похвастаться перед прокурором добычей. Но прокурор, видно, ушел на охоту, поэтому поплыли дальше. Перед самым отплытием, Марк достал припрятанный им предмет:

- Вот тебе, прокурор, от обиженного бича и не обиженного лося – и бросил на берег сохатиный член в комплекте с огромными яйцами. Хомич Марка осудил. За расточительность:

- Зачем добром швыряешься. Знаешь, сколько в европах за жаркое из гениталий платят? – Хомич в европах не бывал, но человеком был начитанным. На предложение Марка, забрать деликатес и вечером продемонстрировать компании, как он будет его, есть, Хомич отказался, зато рассказал анекдот:

Две наши дамочки приехали в Испанию. Первым делом пошли на корриду. Налюбовались великолепным торреодором, повосхищались, как он ловко убил быка, проголодались на свежем воздухе. Зашли в ближайший ресторан и заказали, для экзотики фирменное блюдо. Съели. Понравилось. Спросили у официанта из чего приготовлено:

Из яиц только что убитого на корриде быка.

Ну, из яиц так из яиц. Даже пикантно.

На следующий день опять зашли в этот ресторанчик и заказали понравившееся блюдо. Съели. Спрашивают официанта:

- А почему у вас сегодня порции такие маленькие?

- Наше фирменное блюдо называется «коррида», на корриде, же всякое бывает, то торреодор быка, то бык торреодора.

ГЛАВА 4

Вниз по Чуе. Отдых. На пушной промысел.

Вниз по реке плыли куда быстрее. Через день добрались до стана, где оставляли лодку с орехами. Здесь переночевали. Сидели у костра, жарили лосиную печенку.

- Кайф! – заметил Студент - я бы и еще так покантовался. Жалко жратва закончилась.

В лодке лежала туша сохатого, два бочонка рыбы, утки, которых стреляли каждый день, попутно. Хлеб, чай, и сахар тоже имелись в наличии. Все удивленно уставились на Студента. Тот, сообразив, что брякнул что-то не то, поправился:

- Гречка, я хотел сказать, кончилась.

Хомич, понимающе расхохотался:

- У нас последний месяц, кроме гречки ничего не оставалось. Потом, правда, и гречка закончилась, но пока мы на этой крупе сидели, сложилась традиция; таборщик заходил в палатку и спрашивал:

- Что изволите заказать?

Заказы отличались изысканным вкусом и

разнообразием:

- Шашлык по - карски.

- Трюфели в ткемалевом соусе.

- Омара с лангустами. И так далее. Пока фантазии не иссякали. Наконец, кто-нибудь предлагал коронное:

-А не сварить ли нам, братцы, гречки? И все дружно подхватывали: - Точно! Давно не ели.

Заговорили об экспедиции и Марк, мимоходом, поинтересовался: - Что там случилось с Ширинкой? Никто что-то о нем не упоминает. Рассказал Хомич.

Довел.

В свой первый заход я взял сопровождающим Петрова, известного вам как Ширинка. Функции сопровождающего таксатора рабочего прописаны довольно невнятно, но по технике безопасности ходить по лесу в одиночку запрещено. На этот запрет все, конечно, плюют, но заход я планировал долгий, вот и взял его, продукты носить, варить да стоянки обустраивать.

По натуре я очень деликатный и застенчивый человек. Мать говорит, что мне на шею не садится только тот, кому лень на нее забираться. Поэтому, когда Петров, сетуя на застарелый радикулит, перевалил три четверти груза из своего рюкзака в мой, я лишь крякнул и поспешил за повеселевшим рабочим. На стоянке Ширинка сделал мне замечание за плохо наточенный топор. Мне показалось неудобным говорить, что это входит в его обязанности. Я взял топор, наготовил дров, сварил ужин, устроил лежку. Всю ночь я поддерживал костер, чтобы Петров мог спокойно выспаться. Мне очень не хотелось встречаться с его укоризненным взглядом утром. На рассвете осторожно разбудил рабочего. Недовольно буркнув, что можно было бы сделать подстилку и помягче, сучки в бок упирались, он съел сваренную мной кашу и, развалившись у костра, закурил. Посуду пришлось, опять, мыть мне.

- Слушай, начальник, я с тобой в лес не пойду. Хочу порыбачить сегодня. Иди, таксируй один, вечером придешь, уху сваришь.

Я с плохо скрываемой радостью согласился, но Ширинка продолжал:

- Болотники мне оставь. Ты и в кирзачах моих потопаешь, а я у воды буду, как бы ноги не промочить.

На мои возражения, что в лесу воды куда больше, чем на сухом бережку у озера, Ширинка отреагировал так бурно, что пришлось смириться с этим наглым грабежом.