Похождения одного матроса

– Большой мерзавец этот Сам! Знайте это, Чайк. После я расскажу… А вы… вы, Чайк, спасли мне жизнь, а я хоть и большой негодяй, никогда этого не забуду… Верьте этому!

– прибавил Чезаре, и голос его чуть-чуть дрогнул.

В эту минуту подошел ял, и обоих матросов подняли на шлюпку.

Гребцы с удивлением смотрели на Чайкина.

А боцман сказал, подавая ему фляжку с ромом:

– Выпейте, Чайк… Оно полезно после ванны…

И тихо прибавил, крепко пожимая Чайкину руку:

– Вы вполне джентльмен, Чайк!

Чайкин отпил из фляжки и передал ее Чезаре. Тот жадно прильнул к ней.

– Счастливый вы, Чезаре! – насмешливо обратился к нему боцман, отнимая у него флягу…

– Какое счастье, когда вы не дали сделать нескольких глотков.

– Будет с вас, я не про то хотел сказать.

– А про что?

– Не будь на «Диноре» вот этого молодца, – указал боцман на Чайкина, – не пить бы вам никогда рому…

Впрочем, кому быть повешенным, тот не утонет… Вы –

живое доказательство! – смеясь прибавил боцман.

Засмеялись и другие.

Когда ял вернулся к бригу и был поднят, Чезаре сконфуженно вышел на палубу и был встречен следующими словами капитана:

– Если вы опять доставите мне удовольствие упасть за борт, то знайте, что шлюпки за вами не пошлю…

И, обратившись к Чайкину, прибавил:

– А вам, Чайк, не советую впредь спасать таких джентльменов, как Чезаре. Он еще покажет вам свою благодарность, эта испанская собака! Ну, тогда уж я с ним сам рассчитаюсь. Пусть он это знает! А теперь переоденьтесь, и к своему делу!

Через несколько минут «Динора» снова плыла прежним курсом, и капитан спустился к себе.

Разошлись и подвахтенные. Внизу они еще несколько минут толковали о происшествии. Удивлялись, как это

Чезаре мог свалиться за борт, и еще более удивлялись поступку Чайкина.

Ни одна душа не знала о столкновении Чезаре и Сама, и

Чезаре всем объяснял, что свалился за борт, бывши сонным. Сам тоже ничего не рассказывал.

Вахтенные снова задремали. Заснул и Чезаре, примостившись у марса-фальной кадки.

Но сидевший на носу Сам не смыкал глаз. Он, видимо, находился в большом беспокойствии и при малейшем шорохе пугливо озирался.

Чайкин опять занял свое место у штурвала рядом со своим подручным Бутсом.

Несколько времени рыжий Долговязый молчал и наконец сказал:

– Знаете ли что, Чайк?

– Что?

– Вы большой чудак, я вам скажу, и я вас очень уважаю, но только я согласен с капитаном.

– Насчет чего?

– А насчет того, что рисковать жизнью за такого негодяя, как Чезаре, очень глупо.

– Да ведь и он человек… Как вы полагаете, Бутс? –

спросил Чайкин.

– То-то, что очень мало похож на человека. Помните, Чайк, как подло он дрался с вами?

– Помню. Душил было… И если бы не вы…

– Он бы вас задушил… Это весьма вероятно. Так какой же это человек, Чайк?

– Такой или другой, а все-таки… жалко человека! – с каким-то упорством добродушия настаивал Чайк.

– Так вы спасли бы и вашего старшего офицера, который вас драл на вашем клипере и заставил остаться в

Америке?

Чайкин на секунду задумался и потом уверенно ответил:

– Я думаю, спас бы.

– Чтобы он вас, Чайк, снова порол? – насмешливо спросил янки.

Этот вопрос несколько смутил Чайкина.

– Это, верно, у русских такая нелепая доброта, Чайк! А

все-таки я вас за это люблю, Чайк, хотя бы не выбрал вас в президенты… И знаете ли что?

– Что, Бутс?

– Непременно бросайте «Динору» и пойдем вместе искать золото… Тут на «Диноре» просто-таки страшно и быть… И Чезаре, и Сам, и другие… И этот Блэк… Поверьте, что тут что-нибудь да случится… Матросы взбунтуются, и кончится дело тем, что выбросят Блэка за борт или Блэк застрелит одного-двух… Мне уж давно кажется, что Чезаре что-то замышляет… Так лучше бросить «Динору»… Так, что ли, Чайк?

Но Чайкин колебался.

Ему не нравилось на «Диноре», но и заниматься совсем незнакомым ему делом было страшновато. И он рассчитывал, вернувшись в Сан-Франциско, поискать «сухопутного» места, где-нибудь около земли, по крестьянскому делу, которое больше всего манило его.

– Страшно, Бутс! – ответил он.

И Долговязый стал снова убеждать Чайкина, обещая ему, что через несколько месяцев они вернутся во Фриски не матросами, а пассажирами I класса на отличном пароходе и богатыми людьми. Тогда Чайк может купить ферму и делать на ней что ему будет только угодно…

Начинало рассветать.

Солнце медленно и торжественно выплывало из своих пурпурных риз, заливая небосклон переливами самых нежных красок. Все вокруг вдруг осветилось радостным светом наступившего чудного утра.

Океан словно бы потерял свою ночную таинственность и тихо и ласково рокотал, покачивая на своей мощной груди маленькую «Динору».

Чайкин и Бутс любовались восходом, и оба почти одновременно проговорили:

– Как хорошо!

А Гаук в эту минуту всматривался в горизонт, не отрывая бинокля от глаз, и вдруг проговорил, обращаясь к рулевым:

– Поздравляю вас, Чайк и Бутс!

– С чем? – спросили оба.

– С берегом.

– А разве виден?

– То-то сейчас открылся, и, если ветер не переменится, завтра будем на якоре в Сиднее. Только вы, Чайк, берега не увидите.

– Почему?

– Едва ли капитан кого-нибудь отпустит. Нам предстоит много работы.

2

На следующий день перед заходом солнца «Динора»