Похождения рубахи-парня

   — Человек во вселенной лишь странник,
  Сохрани нас от бед, Херувим!
  Хоть страдаем и каждый изгнанник,
  Мы Иисуса в своем сердце храним!

  И не надо нам пира с блаженством,

  Сок речей, славословий пустых!
  Мы достигнуть должны совершенства,
  Просветить душ сознанье босых!

  Ну, а Дьявол, используя злобных,

  Над Отчизной занес страшный меч!
  Жалит адская, жуткая кобра,
  И грозит мир наш хрупкий поджечь!

  До чего гнусен ум, если служит

  Сатане и безбрежным страстям!
  По крови, словно мальчик по лужам,
  Прется тлен, рвет страну по частям!

  Вот и трупов уж целые горы,

  Истязает Косой всех людей!
  У детей море слез, в горе взоры,
  Море плах — торжество палачей!

  Но за Родину дружно мы станем,

  Помолившись иконам святым!
  И ремнем затянув туже ранец,
  Штык вперед — супостатов крушим!

  И никто в страхе мерзком не дрогнет,

  Потому, что Отечество нас
  Воспитало сурово и в долге,
  Никогда воин Русь не предаст!

  Но какие бы беды не были,

  И жесток сатанинский оскал,
  Не дадим флаг наш вывалять в пыли,
  Сохраним мы Святой идеал!

  Небеса и Христос вдохновили,

  Брань вести. Те, кто мертв воспарят!
  Век служить всею силой России,
  С нами Бог, русаки победят!

Вот и очередная рубка заканчивалась. Впрочем, сам пан Лисовский сумел каким-то чудом с горсткой людей все же прорваться к Туле. Он и его поредевшая свита на резвых конях уходили к городу, в котором находился многочисленный польский гарнизон. А остатки войска ляхов добивались русскими воинами. Уцелевшие воины бросали оружие и униженно молили о пощаде. К концу боя Скопин-Шуйский снисходительным тоном все же приказал сохранять сдавшимся жизнь.

После этого сопротивление совсем угасло, пленных обезоружили, забрали все ценное, построили в колоны и погнали вслед за русским войском.

Скопин-Шуйский был доволен. Огромный и широкоплечий, он гарцевал на белом коне. Рядом с ним скакал Алексей.

Князь и большой воевода удивился:

— Как быстро вы с кавалерией, шестью сотнями стрельцов и мужицким ополчением разгромили внушительное войско Сапеги!

Сотников радостно ответил:

— Да, княже! Было не просто, но сам Сапеги убит, и в том районе больше нет ни ляхов, ни гарнизонов самозванца.

— Ты творишь настоящие чудеса, мечник! — похвалил Скопин-Шуйский. — Уж не колдун ли ты?

Алексей с улыбкой ответил:

— Нет! Я всего лишь учусь!

Князь торжественно произнес:

— Я буду ходатайствовать перед царем о присвоении тебе титула князя. Ты это заслужил. Мой дядя, я думаю, отнесется к с пониманием.

Алексей напомнил:

— Остались еще не взятыми Тула, Калуга, Смоленск плюс войско Сигизмунда. А это внушительная сила.

Скопин-Шуйский уверенно ответил:

— Сейчас силы числом стали почти равны. А дух и умение у нас заметно лучше, чем у ляхов!

Алексей охотно подтвердил:

— Верно князь! Дух нашего войска силен. Противник же слаб, мы у Лисовского пушки без боя взяли.

Подостлавшая от основного войска артиллерия пана Лисовского оказалась захваченной русскими с наскока. Практически без потерь со стороны кавалерии.

Теперь можно было поразмыслить, что делать дальше, где лучше дать польскому королю Сигизмунду решающее сражение.

У Скопина-Шуйского собралось уже более сорока тысяч воинов, и прибывали все новые и новые силы. Осилить польского короля вполне было по силам. Но вот вопрос: брать ли сначала Тулу, чтобы не дать сойтись в этом городе различным польским отрядам?

Скопин-Шуйский предложил сразу же дать бой войску Сигизмунда, а затем захватить Тулу хитростью.

Алексей Сотников согласился. С Тулой без воинов короля ляхов серьезных проблем быть не должно. Хотя, конечно, с хитрым паном Лисовским следовало держать ухо остро.

К Сигизмунду, как донесла разведка, подошел еще один пехотный полк. Предстояла нешуточная битва. Русское войско теперь имело чуть больше бойцов, но из них почти половина приходилась на мужицкое ополчение с косами и вилами. Надежда была на возросший боевой дух, лучшую организацию войска, управление флажками и другие передовые нововведения, предложенные главным мечником.