Похождения русского студента. Часть первая. Курьер поневоле

Финка, сверкнув глазами, исчезла. Возникнув с красной кружкой в руке, сунула в губы парня. Вода расплескалась, освежив губы.

– Помоги подняться, – горло сипело. Девица, подхватив под руку, помогла Теме сесть. В один глоток он втянул прохладную жидкость. Забрав кружку, Снегурка спросила:

– Поговорим?

– Еще воды, – увлажненные губы сплевывали слова. Девушка отошла к холодильнику в углу и, открыв дверку, вытащила пластиковую бутылку «Бон-Аквы». Налила полную кружку. Вернувшись, подала парню. Вторая порция принесла облегчение.

– Какого хрена раздела? Ты, что, извращенка?

– Типа. Вы ж, мусора, ушлые. Может в одежде микрофоны, кто знает. А, так спалили твою рванинку и, нет проблем, – ухмылялась финка.

– Надо было еще пломбы на зубах проверить и в анус заглянуть. Вдруг там прослушка, – испарина высыпала на лбу студента.

– Не волнуйся, уже проверили, – в голос заржала Снегурка.

– Как результат? – сухие губы плохо тянулись в усмешке. Девица оказалась непрошибаемая:

– Результат? Все чисто, в плане микрофонов. В остальном, с гигиеной не дружишь. Воняешь изрядно, мусорок. Ладно, сие лирика. Теперь дела насквозь рутинные. Кто ты? С каким заданием? Предупреждаю, будешь молчать, начну пытать конкретно. Шутки кончились!

Кафе хоть и находилось у автомагистрали, но оказалось заведением уютным. Интерьер в национальном стиле. Улыбчивая прислуга шустрила за стойкой. Янтарная жидкость пенилась в кружках. Тарелки с дымящейся снедью оккупировали стол. Шелестели цветастые купюры и звонко падали блестящие монетки в музыкальный автомат.

На четвертом бокале «Хейнекена» разговор оживился. Старший инспектор откликался на имя Саня, Печенкин студнем растекся по стулу, от чего у того подогнулись пластиковые ножки, а Спиногрызов громко хохотал и частенько хлопал финского коллегу по спине. За столом царила атмосфера дружбы и взаимопонимания.

– Что ж, – прищурила правый глаз Снегурка:

– вижу ты упрямец. Причем тупой упрямец. Дыбой я не располагаю, конечно, но пара-тройка подручных средств имеется.

Тема чувствовал, что по спине течет не холодный ручеек, а выпал иней. Девица ушла в другую комнату и вернулась с длинным куском кабеля со штепсельной вилкой на конце. Демонстративно встав перед парнем, она вынула из бокового кармана перочинный нож. Со звонким щелчком выскочил клинок. Финка умело освободила медные жилы от изоляции. Розетка оказалась в полуметре за спиной студента. Разведя оголенные концы провода, Снегурка вставила вилку в розетку.

– Ну, будем говорить?! – сладким голосом тайного садиста поинтересовалась она. Тема, не отводя глаз от раздвоенного медного жала, часто закивал головой.

– Ага, проникся серьезностью момента, – констатировала девица:

– Глаголь, сиротинушка, не тормози.

Парень попытался облизать пересохшие губы. Вкус оказался деревянный, словно полено пожевал.

– А, что, говорить-то? Спрашивай.

– Ясно. Сказка про белого бычка продолжается, – Снегурка разочарованно вздохнула:

– Клиент, как видно, не созрел!

Финка быстро переместилась за спину Темы. Миг, и шея студента сдавлена удушающим захватом. Блеснули перед глазами срезы медных жил.

– Смотреть вниз! – рявкнула Снегурка, медленно подвода раздвоенное жало к оголенному паху.

– А-аа, – захрипел он, втягивая живот.

– Н-на, – девица резко сунула жало в самый низ. Резкая боль пополам сложила Тему и обвалилась чернота. Истерзанная психика выключила сознание.

Вся компания пребывала в отличном настроении, когда у инспектора замурлыкала рация. Нацепив гарнитуру, полицейский, коротко переговорив с абонентом, отключился. Барином развалясь на стуле, Печенкин скосил глаза на коллегу:

– Что там? Новости?

Финн утвердительно кивнул:

– Все о’кей! Приехали технари. Пора и нам. Сейчас обмозгуем, как квартирку нафаршировать аппаратурой.

– Раз пора, едем! – майор повернулся к Спиногрызову. Тот уплетал очередную порцию сосисок, звучно прихлебывая пиво.

– Понял, шеф, понял! Я мигом. Мне только отлить надо, – с полным ртом забубнил он.

– Трудно говорить с набитым ртом, особенно, если бьют регулярно. И, в сортире не свисти, запор будет, – гаркнул Печенкин вслед удаляющемуся Спиногрызову.

Веки дрогнули раз, другой.

– Ну, слава тебе, господи! Перепугал меня, хрен малахольный! Попей водички, легче станет, – Снегурка подсунула кружку к губам. Прохладная вода оживила горло. Тема приоткрыл глаза. Сознание медленно, океанским лайнером, выплыло из тьмы. Свет прожектором стеганул по глазам, выбив в сетчатке каскад бликов. От виска к виску ртутью перекатывалась боль. Голос финки волнами пробивался сквозь писк в ушах.

Печенкин, устроившись на скамейке в рыхлой тени деревьев, вяло прислушивался к болтовне финнов, пытаясь уловить знакомые слова.

«В натуре, горячие финские парни. Ишь, балаболят, живчики, – мысленно хихикнул майор.

Диалог полицейских резко оборвался и старший группы повернулся к русскому: