Похождения Трусливой Львицы, или Искусство жить, которому можно научиться

На седьмом году знаний психологией меня осенила мысль. Поскольку дети удовлетворяют именно чувство собственной значительности родителей, то моя чувствительность к тому, что я практически не участвую в воспитании дочери и получаю часто подтверждение, что я ей не нужна, говорит о моей неудовлетворенности чувством собственной значимости. Вывод: когда я в полной мере удовлетворю это чувство, то меня перестанут задевать отношения с Валей.

* * *

В последнее время стала замечать, что Вале особенно не хочется быть ни с отцом, ни со мною. Она разрывается и даже придумала фразу: «Ну у меня же нет близняшки, мне что – разорваться, что ли?» И будто отбывает время.

Взглянула на нашу с Богданом ситуацию по-другому. У нас идет семилетняя война, наподобие войны Монтекки и Капулетти в «Ромео и Джульетте». Сначала стало очень смешно, а потом я вспомнила, чем эта история закончилась у Шекспира, и задумалась, чем она может закончиться у нас, если я не решу ее . Если Богдан в нашей пьесе дурак, то роль умного придется брать на себя именно мне – больше некому. Эта роль – хорошая, и надо ее освоить. И второй образ, подсказанный Литваком Борисом Михайловичем: мы с Богданом – владельцы акционерного общества «Валя» с равными долями в уставном капитале 50/50. И один из акционеров (Богдан) претендует безосновательно на долю второго акционера (Гали). У Гали возможности силового и законного воздействия на Богдана нет. Поэтому ей остается обыграть акционера Богдана с помощью грамотного поведения. Есть над чем задуматься.

Результаты двух разговоров с Богданом. Я умнею

После того как в прошлые выходные Богдан сорвал мне поход с дочкой в театр, я позвонила Вале, расспросила, как она погуляла с папой, рассказала о себе, пригласила ее к бабушке в Шахты. Валя мне не ответила, хочет она или нет, а сразу спросила разрешения у отца. Ответ такой: она больше в Шахты ездить не будет, так как каждый раз забывает там свои вещи. Я сказала:

– Ну, раз вы так с папой решили, значит, так и будет.

Попрощавшись, я позвала к телефону Богдана (при этом контролировала, чтобы «родительских» и жестких ноток в голосе не было):

– Богдан, хорошо, что ты с ней сам погулял в воскресенье. Конечно, мне тоже хотелось, но так как у меня освободилось время, то я успела много полезного сделать по работе… Богдан, я знаю, что ты запретил Вале ездить в Шахты… Может быть, это и правильно…

– Галь, ты же знаешь, что я против твоей мамы ничего не имею ( далее – что-то там про ее мужа в Шахтах, причем ничего – про забывание одежды ), если ей надо, пусть приезжает и встречается с внучкой.

Я согласилась и положила трубку, предварительно договорившись о встрече на понедельник.

В понедельник утром он позвонил мне сам в 8 часов и панибратским тоном спросил, что это я сплю, когда работать надо. Я ответила, что уже проснулась.

– Да ладно тебе, я же слышу!

– Конечно, слышишь.

После этого он сказал, что у Вали сегодня поход со школой в театр, и я могу сходить вместе с нею и заодно погулять. Я согласилась без вопросов.

* * *

С Валей полностью наладила отношения: мы встречаемся только тогда, когда она хочет, причем с удовольствием. Она этим встречам радуется, и чувствуется, что мое мнение для нее важно.

С Богданом случилось чудо. Вернее, закономерность. Когда я приняла для себя, что с Валей у меня может ничего не получиться и она будет жить у отца; когда я поняла, что в этой ситуации меня мучают только социальные нормы, по которым дети должны жить с мамой, – я начала спокойно действовать с Богданом по отработанной схеме, то есть не выказывать эмоций. Он перестал чувствовать с моей стороны угрозу. Я перестала его ненавидеть. Такого у меня еще не было. Всплыли наружу его недостатки, и мне стало его жалко. Стало понятно, как им нужно управлять, чем я и занимаюсь. И тут же я начала радоваться по-настоящему своему положению. Удобство наличия свободного времени, которое не нужно отдавать ребенку, я осознавала и раньше, но радоваться этому начала только сейчас.