Похождения в Париже

— Не знаю. Я, естественно, не могла этого допустить.

Голова у меня пошла кругом, я отчаянно пытался сосредоточиться.

— Так сколько людей хотели заполучить эти планы?

— Я думаю, больше пяти.

— А среди них были склонные к насилию?

Она пристально посмотрела на меня.

— Ты предполагаешь, что смерть Катрины — дело рук кого-то из них?

— Есть такая мысль.

— Чарли, скажи мне правду. В вопросах морали позиция у меня очень гибкая.

— Я действительно ее не убивал.

Франческа улыбнулась, показав желтые зубы, откинулась на спинку стула, выдохнула из легких остатки дыма.

— Значит, так, я тебе все рассказала. План Жерара у нас, и ты говоришь, что можешь достать подделку. Мне представляется, мы располагаем всем необходимым для того, чтобы послезавтра решить вопрос, а ты, несомненно, заслуживаешь того, чтобы войти в долю. Пожалуй, я заплачу тебе десять процентов от суммы, которую мы выручим за Пикассо.

Я вскинул брови.

— Десять процентов? Маловато, учитывая, что без меня вам картину не подменить.

Глаза Франчески превратились в щелочки.

— Пятнадцать. И не больше. Пожалуйста, не наглей.

Я перевел взгляд на башни собора Парижской Богоматери. Увидел туристов на крыше ближайшей ко мне — они смотрели на город через увеличительные трубы и снимали его на видеокамеры.

— Ладно, согласен. Но только объясните, как мы это сделаем.

ГЛАВА 24

Обсуждение плана задержало меня еще на час. К тому времени, когда мы закончили, я в общих чертах знал, что нужно сделать, чтобы выкрасть «Гитариста». В принципе ничего нового я не услышал, но дерзости и нахальства в плане хватало. И, по правде говоря, я не испытывал ни малейшего желания принимать участие в его реализации. Я квартирный вор, не музейный. Да, я считаю, что свою работу делаю хорошо, обладаю необходимыми профессионализмом и талантом, но большой куш — это не мое. Слишком много внимания со стороны полиции, слишком многое может пойти не так. Такие ограбления — стихия Фолкса, я — по другой части.

Разумеется, Франческе о своих сомнениях я не упомянул. Она видела во мне самого горячего сторонника этого безумного плана. Я дал согласие только потому, что хотел выудить сведения, которые мог получить только от нее; кроме того, необходимо было выиграть время.

Расставшись с Франческой, я прежде всего нашел телефон-автомат и набрал номер мобильника Виктории. Она ответила после второго гудка.

— Это я. — Голос сел от выкуренных сигарет, в горле першило. — Не злись. Моей вины тут нет.

— Чарли, слава богу. Ты в порядке?

— Конечно, — я удивился, что она так легко простила меня. — Ситуация несколько осложнилась, но так всегда и бывает.

— Где ты это увидел? По пути в туалет?

Мои брови сошлись у переносицы.

— Увидел что?

— Выпуск новостей.

— Виктория, я понятия не имею, о чем ты.

— Твоя фотография. Теперь они показывают настоящую.

Я перестал говорить, прижался лбом к толстому стеклу телефонной будки. Крепко сжал трубку и не ощутил боли в пальце. Ну как же так? Едва я начинал что-то нащупывать, у меня тут же вышибали землю из-под ног. Если мое настоящее лицо будут показывать по телевизору, я более не смогу оставаться незамеченным. Каждый прохожий станет потенциальным осведомителем. Не говоря уж о полиции.

— Я этого не знал.

— А я думала, поэтому ты и покинул музей.

— Нет. Просто меня взяли на мушку.

— Что?

— Неважно. Объясню позже. Ты сейчас где?

— Иду в отель, — сдавленно ответила Виктория.

— Встретимся в твоем номере. Наверное, нам придется подумать о том, чтобы перебраться в другое место.

— Господи, Чарли!

Я поднял глаза и увидел женщину, которая приближалась к телефону-автомату. Она рылась в сумке в поисках телефонной карточки. Я повернулся к ней спиной, прикрыл лицо рукой.

— Сохраняй спокойствие. Все будет хорошо. Я обещаю.

— Как ты можешь мне такое обещать?

— А что бы ты хотела услышать? Что я в жопе?

Я рассмеялся, но Виктория меня не поддержала. Пробормотала что-то неразборчивое.

— Эй, оставайся на связи. Хочу дать тебе задание. Очень важное. По пути зайди в магазин и купи что-нибудь такое, чем можно изменить внешность. Краску для волос. Что-нибудь в этом роде.

— Парик?

— Нет. Я хочу привлекать к себе минимум внимания.

— Какого цвета краска?

— Мне все равно. Только не хочу становиться перекисным блондином. Боюсь, слишком уж будет бросаться в глаза.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Слабительное.

— Что?

— Мне нужно слабительное.

— Перестань, Чарли. Ты не сможешь так сильно похудеть, чтобы изменить внешность.

Я улыбнулся.

— Я пытаюсь выиграть время. Сократить двадцать четыре часа… Потом все поймешь.

Я уже отошел от будки, когда меня остановили. Чья-то рука ухватила за плечо. Я напрягся всем телом, выругался себе под нос. Медленно повернулся, лихорадочно думая о том, как вырываться, куда бежать. Но меня остановил не полицейский, а Пейдж.

— Ух! — я приложил руку к груди. — Меня чуть удар не хватил.

Пейдж не отреагировала. Выглядела она уставшей и очень бледной, словно лишилась остатков крови. Волосы висели патлами, зрачки были расширены, Пейдж, похоже, не могла сфокусировать взгляд. Будь она еще и мокрой, то очень бы напоминала вытащенного из воды утопающего.