Похождения в Советской армии, или ДМБ-92

Старшина-прапорщик лично отдраил круглой щеткой с мылом (устройство щетки позволяло куску мыла находиться внутри самой щетки, что создавало общепринятый армейский механизм) один чугунный массивный унитаз из шести, тем самым дав понять что ничего зазорного в этом нет. Мы все на него посмотрели, покивали, смыли водой из ведра пять оставшихся и решили никого больше в туалет не пускать, что с определенными допусками и в этот и последующие разы удалось осуществить. При моих дежурствах брать щетку в руки с такой целью никому не довелось, воду регулярно давали как раз перед сдачей наряда и смыть  огромные стоячие унитазы удавалось просто потянув за длинную архаичную цепочку. Мое искреннее сочувствие курсантам 3 роты!

Еще одной трудно воспроизводимой обязанностью была необходимость мыть полы. Этого нельзя было избежать, так как иначе сдать наряд не представлялось возможным, а рисковать ужином никому не хотелось. Блеск наводился с использованием швабры непосредственно перед сдачей наряда – так как грязь на мокром крашеном полу не видна. Днем увлажнялась только линолеумная взлетка и весь наряд строго следил, чтобы ни одна сволочь не ходила по ней. В результате все передвигались гуськом по краям линолеума, где он был прибит к доскам кубриков жестяными полосам.

В случае массовых мероприятий типа подъема, отбоя и хождения сержантско-офицерского состава мыть приходилось сразу же – наличие следов на взлетке каралось нарядами вне очереди, что впрочем обычно  было только угрозой. Мои дежурства по роте проходили без проблем, основная сложность для меня была в аренде наручных часов (мои сломались в первые же дня) с целью обеспечить соблюдение ротой заведенного распорядка дня. С задачей обеспечить себе неуставной сон ночью я справлялся куда лучше, чем с обеспечением законного уставного днем, который постоянно срывался по множеству причин. Основной причиной, я уверен, была уверенность сержантов и офицеров в том, что дежурный и так выспался, что обычно соответствовало истине!

 Из-за часов, в то время бывших показателем состоятельности, зажиточности и независимости, постоянно возникали проблемы, зарившихся на них было множество, а сами часы были редкостью. Но проблема решалась, часы хранились в заветных уголках, хотя и без личных ходиков сбиться с заведенного графика было сложно.

Если немного обратиться к хронологической последовательности, то в течение месяца после моего прибытия, а это случилось 9 июня 1990 года, даже до середины августа, прибывало пополнение – с Краснодара, с Нальчика, с Западной Украины, с Грозного, еще откуда-то. Когда они приходили через целый месяц после нас, мы чувствовали себя практически старослужащими и тоже пытались их слегка припахивать и использовать, но не слишком серьезно – в основном в виде попыток раскрутить на поход в чайник.

Чайник – это заведение типа кафе, со стеклянной витриной на фасаде и прилавком по всю длину. Там продавались сладкие пироги одного вида (наполовину из светлого теста, наполовину из теста с добавлением какао и повидлом посередине) и, кажется, соки. Время было голодное, изобилия не было ни в городе Керчь, ни в стране, так что скудный ассортимент нас вполне устраивал. Собственно и эти-то пироги разбирались быстро и зачастую в купить было нечего.

В части был еще и магазин, но там вкусностей практически не было, а пепси-кола, поразившая меня в первые дни, пропала через пару недель раз и навсегда. Может и было что-то еще в «чайнике», но мне запомнился только этот полу-шахматный пирог и огромные толпы военного люда возле прилавка, так как свободного времени было мало, оно было одновременно у всех и чтобы что-то купить приходилось идти на хитрости.

Мне пригодилось умение влезать в очереди, отработанное при покупке билетов в кассах центрального стадиона Волгограда. Задача состояла в даче четкого и персонального поручения на покупку второму-третьему в очереди – отказать, как правило, не пытались, либо в непосредственном обращение из вторых рядов продавщице с деньгами в руке и четким посылом на предмет покупки. Получалось изумительно и я приобрел в этой сфере немало поклонников, стремящихся воспользоваться моими навыками. Правда, склонность к «чайнику» стоила нам всем в итоге первого места в первенстве части по футболу, а мне лично – места в составе сборной роты, ну да кто же мог это знать!

Возвращаюсь к пополнению, прибывшему после нас с Пашей. В наш взвод попал вышеупомянутый Ваня Чмуневич, которого поначалу пытались называть «Чмо» – что было естественно по его фамилии, но крайне обидно. Сам он разобрался что к чему не сразу, а разобравшись возмутился, так что стал он Ваней или Вано в определение Фелы Хохоева. Хохоев к тому моменту потерял «своего солдата» Мезина, которого комиссовали с диагнозом «астма», поразив всех, что можно так запросто отсюда выбраться. Хохоев даже выучил несколько украинских выражений и с наслаждением ими пользовался: «Что хлопцы робите, гутарите?»