Похождения Жиль Бласа из Сантильяны

Мой наперсник был точен в исполнении данного слова. Он тайно посетил Басилио, а вечером пришел ко мне в кабинет, где я дожидался его, полный нетерпения, смешанного со страхом. Вид у него был веселый, что я счел хорошим признаком.

— Судя по твоему смеющемуся лицу, — сказал я, — ты пришел известить меня, что я скоро достигну предела своих желаний.

— Да, дорогой хозяин, — ответил он, — все нам улыбается. Я говорил с Басилио и с его дочерью; я объявил им о ваших намерениях. Отец в восхищении от того, что вы пожелали стать его зятем, и могу вас уверить, что и Антонии вы пришлись по вкусу.

— О небо! — прервал я его вне себя от радости. — Как! Неужели я так счастлив, что понравился этой любезной девице?

— Не сомневайтесь в том, — подхватил он, — она вас уже любит. Я, правда, не слышал признания из ее уст, но сужу по той радости, которую она проявила, узнав о вашем сватовстве. И, однако, — продолжал он, — у вас есть соперник.

— Соперник? — вскричал я бледнея.

— Пусть это вас не тревожит, — сказал он. — Этот соперник не похитит у вас сердца возлюбленной; это — мастер Хоакин, ваш повар.

— Ах, он висельник! — сказал я, разражаясь смехом. — Оттого-то ему так и не хотелось бросать здешнюю службу.

— Вот именно, — отвечал Сипион, — на этих днях он просил руки Антонии, но она вежливо ему отказала.

— Не в обиду тебе будь сказано, — заметил я, — нам пора, мне кажется, избавиться от этого плута прежде, чем он узнает, что я собираюсь жениться на дочери Басилио: повар, как тебе известно, соперник опасный.

— Вы правы, — ответил мой наперсник, — надо очистить от него наш штат. Я уволю его завтра с утра, прежде чем он успеет взяться за дело, и вам уже нечего будет бояться ни его соусов, ни его влюбленности. Все же, — продолжал он, — мне слегка неприятно терять такого хорошего повара; но я жертвую своим чревоугодием ради вашей безопасности.

— Незачем тебе так о нем жалеть, — сказал я. — Эта утрата вряд ли непоправима: я выпишу из Валенсии повара, который ему нисколько не уступит.

И, действительно, я тотчас же написал дону Альфонсо, сообщая ему, что нуждаюсь в поваре, и на следующий же день он прислал мне такого, который сразу утешил Сипиона.

Хотя этот ревностный секретарь и уверял меня, будто заметил, что Антония в глубине души радуется победе над сердцем своего сеньора, все же я не решался довериться его свидетельству; я опасался, как бы он не был введен в заблуждение обманчивой видимостью. Чтобы добиться полной уверенности, я решил сам поговорить с прелестной Антонией. Я отправился к Басилио, которому подтвердил все, что сказал ему мой посланец. Добрый сей хлебопашец, человек простой и преисполненный откровенности, заявил мне, что отдаст мне свою дочь с величайшей радостью.

— Не думайте, однако, — добавил он, — будто это ради того, что вы — сеньор нашей деревни. Если бы вы все еще были только управителем у дона Сесара и дона Альфонсо, я все же предпочел бы вас всем прочим женихам: я всегда чувствовал к вам расположение. Огорчает меня лишь то, что Антония не может принести вам большого приданого.

— Мне никакого приданого не нужно, — сказал я. — Она сама — единственное благо, которого я жажду.

— Слуга покорный! — вскричал он. — На это я не согласен; я не голодранец, чтобы так выдавать свою дочь. Басилио из Буэнтриго, слава богу, может дать своей дочке приданое; по-моему так: ваш обед, а женин ужин. Коротко говоря, доход с замка составляет всего пятьсот дукатов; а я повышу его до тысячи по случаю этой свадьбы.

— Я соглашусь на все, что вам будет угодно, дорогой Басилио, — отвечал я, — у нас с вами не будет спора из-за денег. Итак, мы сговорились; теперь остается только заручиться согласием вашей дочери.

— Вы заручились моим, — сказал он, — этого довольно.

— Не совсем, — возразил я. — Ваше разрешение необходимо, но и ее согласие — тоже.

— Ее согласие зависит от моего, — подхватил он. — Хотел бы я посмотреть, как она осмелится пикнуть при мне!

— Антония, — возразил я, — покорная родительской воле, без сомнения, готова слепо вам повиноваться; но я не знаю, сделает ли она это в данном случае без отвращения. Если она испытывает его хоть в малейшей доле, я никогда не прощу себе, что стал виновником ее несчастья. Словом, недостаточно того, что я от вас получу ее руку; нужно еще, чтобы она это одобрила.

— Ого! — сказал Басилио, — я ничего не смыслю во всей этой философии; поговорите-ка сами с Антонией, и я сильно ошибаюсь, если она не спит и видит, как бы ей стать вашей женой.

С этими словами он кликнул дочь и на некоторое время оставил нас вдвоем.

Чтобы использовать столь драгоценные минуты, я прямо приступил к делу.

— Прелестная Антония, — сказал я, — решите мою судьбу. Хотя я и добился согласия вашего отца, однако не думайте, что я воспользуюсь им, чтобы насиловать ваши чувства. Сколь ни привлекательно обладание вами, я откажусь от него, если вы мне скажете, что я буду обязан им исключительно вашему послушанию.