Похождения Жиль Бласа из Сантильяны

— Поссорился? — отвечал он. — Боже меня упаси! Я теперь больше прежнего дружу с сеньором доном Бельтраном, который разрешил мне поселиться отдельно. Поэтому я нанял этот флигель, чтобы принимать своих друзей и на свободе с ними развлекаться, что мне случается делать очень часто, ибо ты знаешь, что не в моем характере копить несметные богатства для своих наследников. Мое счастье, что я теперь в состоянии каждый день устраивать себе развлечения.

— Я искренне рад, милый мой Нуньес, — ответил я, — и не могу удержаться, чтобы не поздравить тебя вновь с успехом твоей последней трагедии: все восемьсот драм великого Лопе не принесли ему и четверти того, что дал тебе твой «Граф де Сальданья».

КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА I

Министр посылает Жиль Бласа в Толедо. Цель и успех его путешествия

Уже около месяца его светлость повторял мне изо дня в день:

— Сантильяна! Приближается время, когда я пущу в ход всю твою ловкость.

Но время это все не приходило. Однако же, наконец, оно пришло, и министр заговорил со мной в таких выражениях:

— Говорят, что в труппе толедских комедиантов имеется молодая актриса, которая славится своим талантом. Утверждают, что она божественно поет и танцует и восхищает зрителей своей декламацией; уверяют даже, будто она красива. Такой перл, конечно, достоин появиться при дворе. Король любит комедию, музыку и танцы; не следует лишать его удовольствия видеть и слышать особу, обладающую столь редкими достоинствами. Поэтому я решил отправить тебя в Толедо, чтобы ты сам мог судить, действительно ли она — такая замечательная артистка. Я буду сообразовываться с тем впечатлением, которое она на тебя произведет, и вполне полагаюсь на твое суждение.

Я отвечал министру, что представлю ему подробный ответ об этом деле, и собрался в дорогу с одним слугой, которого заставил снять министерскую ливрею, дабы проделать все с меньшей оглаской; это очень понравилось его светлости.

Итак, я направился в Толедо и, прибыв туда, пристал на постоялом дворе неподалеку от замка. Не успел я сойти с коня, как гостиник, очевидно, принимая меня за какого-нибудь местного дворянина, сказал мне:

— Сеньор кавальеро, вы, по-видимому, приехали в наш город, чтобы присутствовать при величественной церемонии ауто-да-фе, которая состоится завтра?

Я ответил ему утвердительно, предпочитая оставить его при этом мнении, нежели подать ему повод для расспросов относительно причин, приведших меня в Толедо.

— Вы увидите, — продолжал он, — прекраснейшую процессию, какой еще никогда не бывало: будет, говорят, свыше сотни преступников, а среди них насчитывают более десяти присужденных к сожжению.

В самом деле, на следующее утро, еще до восхода солнца, я услыхал звон всех городских колоколов: этим благовестом давали знать народу, что ауто-да-фе сейчас начнется. Любопытствуя увидеть это торжество, я наскоро оделся и направился к зданию инквизиции. Неподалеку оттуда, а также вдоль всех улиц, по коим должна была пройти процессия, воздвигнуты были помосты, и я за свои деньги поместился на одном из них. Вскоре я увидал знамена инквизиции, а позади них доминиканцев, возглавлявших шествие. Непосредственно за этими добрыми иноками выступали жертвы, которых святая инквизиция сегодня собиралась заклать. Несчастные шли гуськом, с непокрытой головой и босыми ногами; каждый держал в руке свечу, а его восприемник205 шагал рядом с ним. На некоторых преступниках были широкие нарамники из желтого холста, испещренные красными андреевскими крестами и называемые «сан-бенито»; другие носили «карочи», то есть высокие бумажные колпаки в форме сахарных голов, расписанные языками пламени и фигурами дьяволов.

Смотря во все глаза на этих несчастных и всячески стараясь скрыть свое сострадание к ним, дабы мне не вменили этого в преступление, я вдруг узнал среди увенчанных «карочею» преподобного брата Иларио и его сотоварища, брата Амбросио. Они прошли так близко от меня, что я не мог ошибиться.

«Что я вижу? — воскликнул я про себя. — Итак, небо, которому надоела распутная жизнь этих двух негодяев, отдало их в руки инквизиционного суда!»

При этой мысли меня охватило чувство ужаса. Я затрясся всем телом, в голове у меня помутилось, так что я едва не упал в обморок. Моя связь с этими мошенниками, приключение в Хельве, словом, все, что мы вместе проделали, предстало в то мгновение перед моим мысленным взором, и я не знал, как мне благодарить бога за то, что он уберег меня от нарамника и «карочи».