Похвала недругу

Скажите, многие из писателей могут похвастаться, что, получив его книгу, друг его тут же сел и стал писать о ней свой отзыв, пусть не в газету, не в журнал, а просто в письме кому-то из своих друзей? Нет, далеко не многие могут этим похвастаться.

А недруг и тут оказывается на высоте. Он обслужит тебя в этом смысле наилучшим образом. Устроит настоящий сервис! Просто не недруг, а самая настоящая палочка-выручалочка! Он не поленится, не посчитается ни со временем, ни с трудом (да ему и труд-то этот не в труд, а в радость!) — обязательно напишет статью о твоей книге. Напишет обстоятельно, подробно, растерзает бедную книжку с чувством такой ярости, с какой и цепной кобель не терзает брошенную в него палку. После этого я только и молю: «Господи, помоги моему недругу — пусть напечатают его статью». Ибо чем скандальнее статья, тем лучше: после нее автору слава, а книге — известность. Кто же этого не знает? Недаром некоторых хлебом не корми, а только напечатай о них скандальную статью.

Но, к сожалению, у нас пресса деликатная, и недругу не всегда удается найти для своей статьи печатный орган.

Однако, вы думаете, мой неутомимый недруг после этого складывает руки? Отнюдь! Это же вам не друг какой-нибудь, а настоящий недруг. После неудачи с публикацией он размножает статью свою во множестве экземпляров и вместе с книгами рассылает ее в разные организации: в комитет по печати, в профком, в ЖЭК, где я живу, в поликлинику Литфонда, в издательство… Не забывает он и меня: пришлет и мне мою книгу со своими пометками.

Ну, разве не забота о ближнем, разве не труженик?

После этого меня приглашает директор издательства и показывает многочисленные статьи недруга: ведь все организации переслали их в издательство для принятия мер.

— Что будем делать? — спрашивает обескураженный директор.

— Как что? Надо реагировать на сигнал.

— Каким образом? — вздымает он руки к потолку.

— Очень просто. Запланируйте мою книгу к переизданию в доработанном и исправленном виде. Доработать же ее мне — раз плюнуть; мой недруг все промахи подчеркнул: на двадцатой странице трижды повторяется слово «который» — я сведу его до минимума, на тридцатой слово «дурак» заменю на «глупец» и так далее.

Директор, довольный, улыбается и вписывает мою книгу в план переизданий.

Ну скажите, как мне после этого не благодарить своего недруга? Попробуйте добиться переиздания с помощью друзей. Дудки. Никто не поможет, только он, он, мой верный, неотступный и неутомимый недруг.

Верно сказал один восточный мудрец: друзей берегите, а недругов лелейте. Воистину так. Ибо они, выражаясь языком натуралистов, являются биологическими санитарами в твоей работе, подобно хищникам в живой природе. Ведь теперь уже определенно установлено, что все хищные звери — лучшие друзья тех животных, которых они пожирают. Например, научно доказано: современный волк ни за что не станет есть здоровую овцу, если даже она и попадет ему в лапы. Выплюнет, поморщившись, и побежит ловить больную.

Так и недруг. Он — врач, он — исцелитель. Лечит меня в частности и общество — в целом.

Хвала тебе, мой Недруг!

* * *

Хвала-то хвала… А как же быть с друзьями? Не обидятся ли они за эту «Похвалу»?

Пожалуй, кое-кто обидится.

Ну, что же… Обидевшийся друг перейдет в число недругов — и тогда уж он наверняка прочитает мои книжки. А лишний читатель — это тоже находка.

Так что все-таки хвала тебе, мой Недруг! Тебе, и никому больше!

КОГО КРИТИКОВАТЬ?

Главный редактор литературного еженедельника был явно расстроен. Планерку он начал, ни на кого не глядя, уперев взгляд в коробочку со скрепками. Выбрал из пластмассовой подставки карандаш помассивнее, стукнул им по плексигласу. Все затихли.

— Вчера на совещании нас опять ругали за отсутствие критики. Безобразие! Стыдно! Мы такое солидное издание, а критиковать почему-то боимся. Издательства выпускают массу всякой серятины, у нас же на страницах тишь и благодать, идут только положительные рецензии. Сколько можно говорить? Неужели так трудно это сделать? — редактор бросил взгляд в сторону заведующей отделом критики. — Возьмите того же Неваляйкина, его последний роман… Читать невозможно! И вообще прохвост, а мы с ним носимся… Да и не только мы. Интервью, беседы… Никаких бесед! Вот вам задание: через неделю чтобы критическая статья на его роман «Любка с нефтебазы» лежала у меня на столе. — Редактор стукнул карандашом — поставил точку: вопрос ясен, разговор на эту тему окончен. — Пошли дальше.

Заведующая критикой, сухонькая, бледная от чрезмерного курения старушка, кивнула, будто поклонилась, проговорила тихо и неуверенно:

— Хорошо… — И, поерзав на стуле, так же тихо добавила: — Но ведь Неваляйкин жалобщик, он засыплет всех жалобами…

— Жалобщик? — сдвинул брови редактор. — Да, это верно. Не учел. Этого нам только и не хватало… Ну, возьмите… Кого?.. — И вдруг просиял: — Косорылова. Во! Повесть его, детектив «Кровь пригоршнями». Это же позорище! Сплошной садизм! Бр-р-р…

— Хорошо… — сказала заведующая так же тихо и так же неуверенно.

— Все, — стукнул карандашом главный. — Пошли дальше.