Похвала подлости

Там же весьма занимательное заявление сделал Фриц Заукель: «Я происхожу из совершенно иной среды, чем лица, сидящие со мной вместе на скамье подсудимых. В душе и мыслях своих я остался моряком и рабочим» (как видим, важно не то, что он работалгауляйтером и наместником Тюрингии, генеральным уполномоченным по использованию иностранной рабочей силы, в конце концов — просто генералом СА и СС, а то, что душа-то у него, оказывается, была рабоче-моряцкой — как такого не пожалеть?) [76, с. 290].

И, наконец, в завершение приведенного здесь ряда, процитируем «последнее слово» на Нюрнбергском процессе Функа — имперского министра экономики, президента рейхсбанка, экономического советника фюрера [73, с. 149]: «Гиммлер обманул меня, обошел меня. Вплоть до этого процесса я не знал и не подозревал, что среди переданных рейхсбанку ценностей находилось колоссальное количество жемчужин, ценных камней, украшений, различных золотых вещей: оправы для очков и золотые зубы. Этого мне никогда не сообщали, и никогда я об этом не знал. До этого процесса также ничего не знал о том, что происходили убийства миллионов евреев в концентрационных лагерях и силами эйнзатцкоманд на Востоке. Ни разу ни один человек не говорил со мною о подобных случаях. Мне было неизвестно о существовании таких лагерей уничтожения. Я не знал ни одного из названных здесь лагерей. То, что часть полученного рейхсбанком золота сдавалось концлагерями, я все-таки предполагал, но… меня подробно не знакомили(курсив — Б. П., Е. П.) со способом и объемом этих поставок» [76, с. 283].

По-видимому, этот человек предполагал, что золотые зубы могут изыматься из челюстей у заключенных концлагерей некими альтернативными способами, нежели традиционными и общеизвестными.

22. Кичись своим невежеством и вандализмом

Первый рейх. Реальным основанием для приговора, вынесенного Нероном Музонию Руфу, «стала его слава философа» [24, с. 275].

— «Коммод с раннего детства выказывал отвращение ко всем умственным и благородным занятиям и находил удовольствие только… в боях гладиаторов и в травле диких зверей» [20, с. 196].

Второй рейх. Дезидерий (Эразм из Роттердама, письмо Томасу Грэю, август 1497 г.): «О многих богословах можно и должно сказать: «Нет более смрадной гнили, чем их скудные мозги, нет ничего грубее их языка, ничего тупее их разума, ничего дремучее их учености, ничего мерзее их нравов, ничего лицемернее их жизни, ничего ядовитее их речей, ничего «чернее» их сердца. Они плодят лишь призраков… Свое невежество они отстаивают с таким же упорством и высокомерием, с каким презирают чужую ученость» [66, с. 162].

— «Сочинение, в котором Мигель Сервет говорит о легочном кровообращении (за сто лет до Гарвея) было истреблено инквизицией» [69, с. 8].

Третий рейх. Генри Пикер, личный секретарь и стенограф Гитлера: «Гитлер учился в детстве плохо, о чем впоследствии не раз говорил с какой-то странной гордостью. Он не получил систематического образования даже в объеме средней школы и не имел аттестата зрелости» [78, с. 14].

— Адольф Гитлер, «Mein Kampf»: «Так называемая интеллигенция, как известно, всегда смотрит сверху вниз на каждого пришельца, который не имел счастья пройти через учебные заведения всех надлежащих степеней и «накачаться» там всеми надлежащими знаниями. Ведь обыкновенно у нас не спрашивают, на что годится этот человек, что умеет делать, а спрашивают, какие учебные заведения он кончил. Для этих «образованных» людей любой пустоголовый малый, если только он обладает нужными аттестатами, представляет собой величину, тогда как самый талантливейший молодой человек(интересно, кого здесь Гитлер имеет в виду? — Б. П., Е. П.) в их глазах ничто, если ему не удается преодолеть всю школьную премудрость» [21, с. 12].

Тот же. Там же. «Я благодарен своей судьбе за то, что она уберегла мои глаза от шор, раздаваемых в привилегированных государственных заведениях путем так называемого научного образования» [21, с. 174].

— Второе лицо Третьего рейха было вполне достойным поддерживателем идей и действий своего патрона и так же, как он, так и не получило среднего образования: «Герман (Геринг. — Б. П., Е. П.) возненавидел школу. Скрипка, на которой его пытались учить играть, вызывала в нем отвращение. Напоследок, прежде чем покинуть школу, он разбил свою скрипку и порвал струны на всех остальных инструментах школьного оркестра» [25, с. 25].