Похвала подлости

Уже вооруженные толпы стали показываться на улицах, производя непривычный в подобное время шум. В некоторых местах горели факелы…

Несколько человек, из числа знати, живших подле Лувра гугенотов, выбегают на улицу узнать причину этого движения взад и вперед, этого шума и стука, производимого оружием. Они спрашивают и бегут в Лувр.

У ворот дворца стоял наготове небольшой отряд гасконцев. Они не упускают случая пошутить(курсив — Б. П., Е. П.) над бегущими гугенотами. Завязывается ссора, и несколько человек (над которыми пошутили. — Б. П., Е. П.) падают мертвыми у ворот дворца короля, дававшего такие торжественные обещания, клявшегося в безопасности гугенотов» [59, с. 3–4]. Наивные: они так и не поняли, что это тоже была шутка. Королевская.

«Сам король (Карл IX. — Б. П., Е. П.) отправился в Монфокон посмотреть на Колиньи (Гаспар Колиньи, адмирал Франции, убитый в числе других гугенотов в Варфоломеевскую ночь по личному приказу Карла IX. — Б. П., Е. П.). Тело адмирала начало разлагаться, страшная вонь заставила придворных заткнуть свои носы. Один лишь король не последовал их примеру. «И вонь от врага приятна», — сказал он, обращаясь к свите» [59, с. 7].

— «Санчес решил помочь(курсив — Б. П., Е. П.) Пизано покаяться. Он приказал бросить того в камеру и ничего не давать есть.

Прошло трое суток. Пизано мужественно переносил страдания.

На четвертый день в его дело вмешались члены епархиальной инквизиции. Они принялись увещать Пизано. Если он не откажется от своего злонамеренного упрямства, и будет пренебрегать примером Ринальди, то казнь не заставит себя долго ждать. У него есть единственный выход: раскрыть все преступления, совершенные против матери церкви, и отдаться под ее защиту. Уполномоченные архиепископы обещали Пизано, что если он расскажет о еретических умонастроениях, царивших среди заговорщиков, то его, согласно воле папы отправят в Рим. Святая инквизиция отнесется к нему с предельной мягкостью, он будет примирен с церковью и понесет нетяжелое наказание. А главное — он сохранит себе жизнь! Его убеждали, что смертный приговор Ринальди уже отменен.

И Пизано поверил красноречивым посулам. 15 января (1600 года — за месяц и два дня до казни Джордано Бруно. — Б. П., Е. П.) он согласился «облегчить душу» новыми признаниями. Они были сбивчивы и путаны.

Пизано подтвердил многое из того, что раньше упрямо отрицал, дополнил прежние показания рядом очень важных подробностей и обстоятельно рассказал о беседах, во время которых высказывалась ересь. Все, что он говорил, уполномоченные архиепископы тщательно записывали. Когда он закончил, они пообещали ввиду особой важности добытых сведений тотчас доложить обо всем владыке. Они клялись (курсив — Б. П., Е. П.), что участь Пизано будет быстро облегчена. Но и на четвертые сутки ему не дали никакой пищи.

Следующий день был воскресенье. Несмотря на это, в тюрьму приехал заместитель архиепископа Эрколе Ваккари. По его словам, целью визита было желание довести дело до благополучного завершения. Он объявил Пизано, что тот должен под пыткой(курсив — Б. П., Е. П.) подтвердить правильность данных накануне показаний. Только тогда они приобретут полную юридическую (курсив — Б. П., Е. П.) силу, и опостолический нунций, основываясь на них, сможет потребовать от вице-короля передачи церковным властям, которые и отправят его в Рим.

Пизано боялся пытки. Отец Виккари, смиренный пастырь, елейным голосом убеждал его, что это делается в его собственных интересах(курсив — Б. П., Е. П.), и путь к спасению нелегок, но оно уже не за горами, и правда, подтвержденная в муках, приблизит его.

Помощники палача потащили Пизано на дыбу. Ваккари спросил его, подтверждает ли он вчерашние признания. Палач старательно помогал выяснению истины(курсив — Б. П., Е. П.). Пизано кричал, что все, сказанное им — чистейшая правда. Но Ваккари не удовлетворился этим и потребовал, чтобы пытаемый заявил, что никто не принуждал его виниться и каяться(курсив — Б. П., Е. П.). Он сделал это по доброй воле, исключительно ради того, чтобы облегчить совесть и спасти душу. Пизано подтвердил и это. В конце концов он не выдержал и взмолился: «Монсеньер, будьте милостивы! Я сказал правду. Будьте милостивы! Я совсем обессилел — четверо суток у меня ни крошки не было во рту!»