Похвали меня

Прохожу через всю комнату, поднимаюсь на ступеньку и трогаю золотые подлокотники широкого кресла. Первое, что приходит мне в голову: этот трон для королей, знатных особ, монархов и господ. Но, по мере того как мои пальцы скользят по желобкам и выступам резьбы, я корректирую ход своих мыслей.

Почему я не могу посидеть в нем?

Почему я внушила себе мысль о собственной неполноценности?

Повернувшись, усаживаюсь на сиденье, и в тот момент, когда мои бедра касаются красного бархата, мне становится хорошо. Скрестив ноги, я обвожу взглядом комнату. Гаррет стоит, прислонившись к дверному косяку, и с явным одобрением смотрит на меня.

– Как я выгляжу? – спрашиваю я.

Судя по его взгляду, меня ждет еще один комплимент, и Гаррет будто собирается его произнести. Но останавливает себя и вместо этого выходит вперед и начинает кружить вокруг меня.

– А теперь представь, что кто-то стоял бы на коленях у твоих ног. Поклоняясь тебе, кланяясь и радуясь твоему присутствию.

Я пытаюсь это представить, но это кажется чем-то неправильным. Не могу избавиться от мысли, что на троне должен сидеть мужчина, а мое место – у его ног. Чертов патриархат.

– Ну, давайте, – говорю я с кривой улыбкой, когда он встает передо мной. Посмотрим, как ему нравится, когда ему бросают вызов.

Он смеется.

– Да, мэм.

Затем, не сводя глаз с моего лица, падает на колени на бархатные подушки. Он опускает взгляд, и я вижу, как он склоняет голову и кланяется мне. Его губы почти касаются моих черных туфель на шпильках.

Между нами нет особого притяжения, но по моему позвоночнику все равно пробегает теплая волна возбуждения. Этот большой, могучий мужчина кланяется мне, и моя голова идет кругом. Я стараюсь представить на его месте кого-то другого, кого-то, о ком мне не следует думать.

Поднимаясь, Гаррет касается моей ноги, его пальцы скользят вверх по икре, и у меня перехватывает дыхание. Это отдает чем-то запретным, и это нехорошо. Я как будто… изменяю Эмерсону?

– Теперь представь, что кто-то мог бы сделать с этой позиции, – тихо говорит он. Его хрипловатый голос как будто эхом отзывается в моих костях. И когда я смотрю на него сверху вниз, я представляю себе, как в ответ смотрит еще одна пара глаз.

Взгляд Гаррета перемещается вниз, к верхней части моих скрещенных ног. У меня пересыхает во рту, и я испытываю непреодолимое желание уйти.

– Что ты делаешь? – раздается из дверного проема голос, и я подпрыгиваю едва ли не на три фута.

Эмерсон смотрит на нас. Его руки скрещены на груди, кулаки сжаты, а волчьи глаза смотрят на меня с таким сарказмом, что мне кажется, что я вот-вот разревусь. Испуганно вскакиваю с кресла.

– Эмерсон, – лепечу я, стараясь вести себя как можно непринужденнее.

Гаррет меня не интересует. Нет, он, конечно, великолепен, но я только что познакомилась с ним и толком его не знаю… и почему я защищаюсь? Я не сделала ничего плохого.

– Твоей помощнице было любопытно, – непринужденно отвечает Гаррет, как будто комната не пропитана напряжением, а после добавляет: – Знаешь, эта комната была моей идеей.

– Естественно, – цедит сквозь зубы Эмерсон. Затем его взгляд падает на меня. Я сглатываю и пытаюсь не съежиться.

– Окно можно отрегулировать для зрителей или для уединения, а колодки будут уходить вправо.

– Колодки? – спрашиваю я, пытаясь представить себе это. Наконец замечаю деревянную доску с тремя отверстиями и замком, и мои щеки пылают. – Понятно.

Гаррет усмехается. Улыбка, играющая на его губах, – хитрая, в глазах озорной блеск.

Это заставляет меня задуматься – а какое его любимое извращение?

Ведь оно есть у всех, верно? Как знак зодиака, соответствующий их характеру и встроенный в их личность. Тайный, непристойный знак зодиака.

Я чувствую горячий взгляд Эмерсона, и, когда ни один из нас не делает и шага в сторону двери, Гаррет извиняется и уходит, оставляя меня наедине с моим разъяренным боссом. Чего меня ждать?

Шаги Гаррета стихают в коридоре, и тогда Эмерсон наносит удар: захлопывает дверь и прижимает меня к багрово-красной стене.

– Мне казалось, я сказал тебе, что не хочу, чтобы ты вмешивалась в это дело.

– Тогда зачем вы меня сюда привели? Зачем вы вообще наняли меня? – пытаюсь скрыть дрожь в голосе.

Он возвышается надо мной, и я на миг подавлена его близостью. Эти твердые грудные мышцы перед моим лицом, опьяняющий запах одеколона, низкий рокот его голоса.

– В данный момент я точно не уверен.

От его холодного, сурового взгляда мне хочется упасть на колени. Я даже не знаю, что сделала не так, но устала от того, что меня ругают.

– Вряд ли из этого что-то выйдет, – лепечу я дрожащим шепотом, но, когда пытаюсь вырваться, он загоняет меня в угол. Его теплая ладонь на моей руке останавливает меня.

– Нет! – рявкает он.

– Нет?

Он не может сказать мне, что я не могу уволиться. И это тогда, когда все, что я делаю, похоже, бесит его.

Эмерсон шумно вздыхает, но затем его лицо немного смягчается.

– Нет, ты не можешь уволиться. Но, когда мы в клубе, не смей отходить от меня даже на шаг или разговаривать с кем-то, кроме меня, поняла?

– Так нечестно!

– Я говорю это не как твой босс, Шарлотта.