Покидая мир

Говорю вам, вы должны спасибо сказать мистеру Большому Джону Легкие Ноги за спасение жизни. Он парень не промах и соображает быстро. Вытащив вас, он открыл ту дверцу машины, что осталась целой, и сразу понял, что вы страдаете от охлаждения; копы предположили, что вы часа полтора пролежали, пока Большой Джон вас не нашел. А этот парень видит, что печка не работает, тут же включает ее и начинает вас обогревать. Потом он находит флакон из-под снотворного на полу в салоне, понимает, что к чему, и — по мне, это просто героический поступок! — сует вам в глотку два пальца, чтобы вас стошнило. Заметьте, вам еще и сделали промывание желудка, когда вас сюда доставили. Вы приняли столько зопиклона — просто счастье, что вы не стали «овощем». Наверняка, от этой участи вас спасла быстрая реакция Большого Джона.

Так что, на вашем месте я бы написала мистеру Большому Джону Легкие Ноги большое прочувственное письмо… ну, если, конечно, у вас есть настроение благодарить его за спасение жизни.

Одним словом, это, кажется, полный список физических повреждений, которые вы себе причинили. Вы побудете у нас какое-то время, потому что физически, наверное, вы довольно скоро оправитесь, хватит недели… а подержим мы вас здесь из-за других проблем, с головой. Про это вам больше расскажет наш больничный психотерапевт, доктор Айрленд, когда вас навестит, но она зайдет через пару дней, не раньше. Мы единственное психиатрическое отделение в этой части Монтаны, но все равно больных сейчас так мало, что полную ставку психотерапевта нам не выделяют. Доктор Айрленд вам понравится. Симпатичная женщина, примерно вашего возраста, и родом откуда-то из ваших краев, из Новой Англии. Приехала сюда, потому что искала перемен в жизни… и все такое прочее. Ни разу я не видела, чтобы какой-то пациент ее не оценил по достоинству… ну, кроме тех, у кого умственных способностей не хватит даже на то, чтобы оценить шоколадный батончик.

Ну, ладно, вы уж, наверное, устали от моей болтовни. Отправляйтесь к сестре Пеппер, пусть вымоет вас хорошенько… позже поговорим.

Санитар Рэй выкатил кресло из пустого отделения и повез меня по короткому коридорчику. Попытавшись осмотреться, я обнаружила, что не могу сфокусировать взгляд. Я довольно отчетливо видела предметы и людей, оказавшихся рядом. Кроме этого — ничего. Хотя сестра Рейнир пыталась разговорить меня, мне по-прежнему трудно было выдавить что-то, помимо кратких ответов на ее вопросы. Я закрыла лицо руками. Хочу умереть. Потому что смерть означает отсутствие мыслей. А отсутствие мыслей означает…

Меня привезли в ванную, специально оборудованную для немощных больных. Здесь меня дожидалась молодая крепкая женщина лет двадцати пяти. Она представилась как сестра Пеппер. Ее акцент позволял предположить, что родом она откуда-то южнее линии Мэйсона — Диксона.[92] Сестра сначала поблагодарила Рэя за «доставку», потом повернулась ко мне с широкой, ласковой улыбкой.

— Я так рада, что вы снова с нами, — сказала она восторженно. — От души надеюсь, что вас не обидит то, что я скажу, но я изо всех сил молилась, чтобы вы выкарабкались. Я вас этим не огорчила, надеюсь?

Я помотала головой.

— Знаете, я очень верю в силу современной медицины, но еще я знаю, что Иисус тоже может исцелять. Но мне кажется, вам пока не хочется это слушать.

Тут я расплакалась. Рыдания душили меня, я не могла остановиться, снова во власти тоски, одолевавшей меня часы и дни напролет после…

Это был просто несчастный случай, твердили мне. Ужасный, слепой, как все несчастные случаи. Предотвратить его было невозможно, ты ничего не могла поделать.

Слушая эти речи, я не соглашалась ни с одним словом, ни с одним звуком. Это была моя ошибка… только моя ошибка…

Но сейчас я так самозабвенно рыдала, что потеряла способность соображать и сосредоточиться даже на самой простой мысли. Горе захлестнуло меня всю целиком. Сестра Пеппер сначала пыталась меня успокоить, обнимала обеими руками и повторяла, что «понимает». Однако, заметив, что ситуация вышла из-под контроля, она вдруг оставила меня и скрылась. Через несколько минут она вернулась с сестрой Рейнир.

— Какого рожна ты тут ей наговорила? — шипела та. — Развела свою бодягу про Иисуса?

Сестра Пеппер начала поскуливать.

— Ну что с тобой поделаешь, святоша несчастная, — вздохнула сестра Рейнир. — Иди-ка принеси мне шприц с пятью кубиками пентотала натрия. Да смотри, если будешь таскаться дольше минуты, отстраню от работы, христианка малахольная. Ну, время пошло.

Когда сестра Пеппер потрусила прочь, Рейнир присела рядом со мной на корточки и крепко обхватила мои запястья:

— Профессор… Джейн… так дело не пойдет. Ты меня слышишь? Я знаю, как все плохо, как тебе тоскливо, как кажется, что это невозможно пережить. Но этим ты себе не поможешь. Повторюсь, сейчас тебе нужно это прекратить. Потому что иначе…