— У меня есть свои способы. Главное, теперь это не ваша проблема. Наоборот, теперь она стала моей, и я ее решу.
— Но что, если он снова ко мне обратится?
— Не обратится.
— А он сказал, что…
— Поверьте мне, этого не случится.
— Откуда у вас такая уверенность?
— Я же юрист. А теперь позвольте дать вам совет: раз вы получили назад свой паспорт, почему бы вам не устроить себе каникулы? Отправляйтесь куда-нибудь за границу… недели, скажем, на две.
— Вы предлагаете мне пуститься в бега?
— Я всего-навсего рекомендую вам поездку за границу.
— Уезжать надо сегодня же?
— Я бы на вашем месте испарился как можно скорее. Вы должны понимать: самое худшее, что они могут сделать, — это вызвать вас повесткой в суд в качестве свидетеля. Если же в это время вы окажетесь за границей, им не добраться до вас со своим вызовом. Так что выбор за вами: оставаться, чтобы подвергнуться допросу третьей степени и навлечь на себя тень подозрения…
— Даже при том, что я совершенно ни в чем не виновата?
— Тень подозрения нередко падает на невинных людей. Я просто пытаюсь уберечь вас от неприятностей. В любом случае, в вашем распоряжении наверняка есть дня два. Полагаю, судебный курьер с повесткой появится у вас не раньше чем через сорок восемь часов. А теперь решайте.
Сорок восемь часов. Я принялась за дело, сложила чемодан, упаковала ноутбук, отпечатанную рукопись и кое-какие научные статьи, убрала из холодильника скоропортящиеся продукты, оплатила несколько счетов. Потом отнесла вещи к машине и умудрилась втиснуть их в маленький багажник, положив книги и рукопись на пустое пассажирское сиденье. Сев за руль, я вставила ключ в зажигание и услышала, как оживает мотор.
Тронувшись с места, я направила машину к шоссе, ведущему из города, и невольно подумала:
Но эту мысль быстро вытеснила другая:
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава первая
Выехав из города, я уже через час пересекла границу штата Мэн и через сорок минут после этого оказалась на развилке дорог, откуда можно было попасть на прибрежную трассу. Выехав к Бату и повернув направо, я в два счета очутилась бы прямо у коттеджа Дэвида в Уиннегансе, и, подумав об этом, я стала убеждать себя в том, что настанет день — и постоянно тлеющая в душе боль непременно утихнет… возможно, когда я снова полюблю… если такое вообще может случиться…
Благоразумие подсказало мне свернуть лучше к выезду на международную трассу I-295, замаячившую впереди. Я включила левый поворотник, перестроилась на скоростную полосу и повернула на северо-восток, оставив позади Льюистон, потом Уотервилль, за ним Бангор, после чего взяла курс на восток и неслась по пустынной дороге около трех часов. Вокруг не было ничего примечательного, только густой лес по обеим сторонам шоссе. Наконец впереди показалась прогалина, там располагалось поселение с французским названием Кале (впрочем, на заправочной станции я выяснила, что местные жители произносят «Каллюс» — в точности так же, как медики называют затвердевшую кожу на пятках). Я проехала через узкий мост, пересекла небольшую полосу нейтральной территории, за которой оказался таможенный пост под красно-белым флагом с изображением кленового листа. В будке сидела дородная женщина в форме защитного цвета и остроконечной шляпе, которая скорее приличествовала бы какой-нибудь лесной службе, а не таможне. Надо сказать, что отец мой был рожден в Саскачеване,[44]
и благодаря этому обстоятельству у меня, вдобавок к американскому, всегда имелся еще и канадский паспорт (что каким-то образом ускользнуло от внимания федералов). Правда, до сих пор у меня не было случая им воспользоваться. Офицер иммиграционной службы быстро пролистала мой документ и спросила, где именно я проживаю в Канаде. Когда я пояснила, что до сих в Канаде не бывала, а сейчас планирую остаться на несколько недель, она сказала:— Ну что ж, если вам здесь понравится и решите остаться, нужно будет получить карточку социальной защиты.
— Спасибо, я это учту, — ответила я.
— Везете ли вы с собой алкоголь?
Я отрицательно покачала головой.
— Что ж, добро пожаловать домой… возможно.