Покинутый

Возле пивоварни выяснилось, что Коннору нужна маскировка — его ассасинский балахон несколько бросался в глаза. Он раздобыл чужой наряд, снова блеснув своими навыками, но и на этот раз я был скуп на похвалы. Так что вскоре мы снова стояли у ворот пивоварни, и над нами высились ее стены красного кирпича, и ее темные окна смотрели на нас неумолимо. За воротами виднелись бочки и телеги и еще охранники, шнырявшие туда-сюда. Бенджамин заменил большую часть тамплиеров собственной наемной гвардией; история повторяется, подумал я, вспомнив Брэддока. Я лишь надеялся, что Бенджамин не окажется таким же заговоренным от убийства, как Брэддок. Хотя это маловероятно. Я как-то не слишком верил в крупный калибр моего нынешнего противника.

Я вообще мало во что верил последнее время.

— Стоять! — из тени вышел охранник, разгоняя туман, курившийся на уровне наших лодыжек.

— Это частная собственность. Какое у вас тут дело?

Я слегка сдвинул шляпу, чтобы открыть свое лицо.

— Отец Понимания направляет нас, — сказал я, и вроде бы, его это устроило, хотя на Коннора он смотрел все еще с подозрением.

— Тебя я узнал, — сказал он, — а дикаря не знаю.

— Это мой сын, — сказал я и. с удивлением услышал нежность в собственном голосе.

И охранник, внимательней вглядевшись в Коннора, чуть насмешливо бросил мне:

— Вкусил лесных даров, я смотрю?

Я оставил его в живых. Пока. И просто улыбнулся в ответ.

— Ладно, проходите, — сказал он, и мы шагнули в арочные ворота на территорию пивоварни Смит и К°.

Мы быстро нырнули в один из отсеков с рядом дверей, ведших на склады и в конторские помещения. Я занялся замком ближайшей двери, а Коннор стоял на карауле и говорил.

— Тебе, должно быть, странно узнать о моем существовании, — сказал он.

— Мне тоже интересно, что говорила обо мне твоя мать, — ответил я, возясь с отмычкой. — Я часто думал, как могла бы сложиться наша жизнь, если бы я остался с ней. И совершенно безотчетно я спросил:

— Как она, кстати?

— Мертва, — сказал он. — Убита.

Благодаря Вашингтону, подумал я, но вслух сказал только:

— Мне очень жаль слышать это.

— Тебе жаль? Это сделали твои люди.

Я уже открыл дверь, но не шагнул в нее, а снова закрыл и развернулся к Коннору:

— Что?

— Я был совсем мальчишкой. Они пришли и искали старейшин. Даже тогда я знал, что они опасны, поэтому ничего не сказал. За это Чарльз Ли избил меня до потери сознания.

Выходит, я был прав. Чарльз действительно в прямом и переносном смысле оставил на Конноре отпечаток кольца тамплиеров.

Он продолжал, и мне несложно было изобразить на своем лице ужас, хотя, в общем-то, я уже все знал:

— Когда я очнулся, деревня пылала. Твоих людей и след простыл, а мать спасти было уже нельзя.

Вот — вот возможность открыть ему правду.

— Не может быть, — сказал я. — Я не давал такого приказа. Наоборот, я велел прекратить поиски хранилища предтеч. Перед нами стояли дела поважнее.

Коннор посмотрел на меня с колебанием, но лишь пожал плечами.

— Это уже неважно. Столько лет прошло.

Ну уж нет, это было, было важно.

— Да ты же все это время жил в убеждении, что это я — твой родной отец — виновен в этом злодеянии. Но я-то к нему не причастен.

— Может быть, ты и прав. А может быть нет. Как мне понять?

3

Мы неслышно проникли на склад, где за стеллажами бочек, казалось, совершенно теряются остатки света, и увидели стоявшего к нам спиной человека, и в полной тишине лишь поскрипывало перо, которым он что-то царапал в конторской книге. Конечно, я узнал его и вздохнул поглубже, прежде чем его окликнуть.

— Бенджамин Черч, — объявил я, — Орден тамплиеров обвиняет тебя в предательстве и измене нашим принципам ради личной выгоды. За твое преступление я приговариваю тебя к смерти.

Бенджамин обернулся. Только это был не Бенджамин. Это был двойник, и он заорал:

— Пора, пора! — и на этот крик из засады набежала охрана с пистолетами и клинками наготове.

— Ты опоздал, — кричал двойник. — Черч с грузом уже далеко. И боюсь, ты будешь не в состоянии преследовать его.

Мы стояли, окруженные охраной, и благодарили бога за Ахиллеса и его уроки, потому что оба мы решили одно и то же. Мы решили: при столкновении с превосходящим по силе противником надо вырвать у него инициативу. Мы решили: лучшая защита — это нападение.

Так мы и сделали. Мы атаковали. Обменявшись коротким взглядом, мы выпустили спрятанные клинки и, прыгнув, вонзили их в ближайших охранников, чьи вопли гулко ударились в кирпичные стены склада. Ударом ноги я опрокинул одного из стрелков, и его голова разбилась об ящик, а я сел ему на грудь и вогнал спрятанный клинок ему в мозг.

Я обернулся и увидел, как Коннор, пригнувшись, вертится волчком, и его клинок кромсает всех подряд: два несчастных охранника рухнули наземь, хватаясь за распоротые животы. Выстрелил мушкет, воздух заныл — рядом со мной пролетела пуля, но стрелок тут же поплатился за это жизнью — я убил его. На меня насели двое охранников, исступленно махавшие клинками, и я возблагодарил нашу счастливую звезду за то, что Бенджамин обзавелся наемниками взамен тамплиеров — тамплиеры бы так легко не сдались.