Поклон старикам

Несколько дней после этого разговора старый Бизья ходил туча тучей. А люди, как бы нарочно сговорившись, не переставали нахваливать его дочь. «Бурзэма-то ваша, оказывается, молодчина, умница. Уехала в город одна-одинешенька и без чьей-либо помощи сумела поступить в институт», — услышал в очередной раз Бизья слова, сказанные то ли с целью польстить, то ли от чистой души, и, не сдержавшись, ответил кратко и с сердцем: «Оставьте это бога ради! Ничего особенного, не одна она такая, многие нынче учится». После чего повернулся и поспешил прочь.

Прошло несколько месяцев. Ни Бизья, ни жена его о дочери ни словом не обмолвились. Однако Дугарма, конечно же, помнила о ней. Соседский мальчик по ее просьбе писал письма, на которые исправно приходили ответы, но все это втихомолку, втайне от отца.

Но вот в один из вечеров начала зимы Бизья вошел в дом, веселый и оживленный. «Видно, закончил строить дом и получил за это деньги, а сколько — этого он, конечно, ни в жизнь не скажет», — подумала Дугарма. Но, к ее удивлению, муж, словно угадав ее мысли, вынул из кармана пачку красных десятирублевок и небрежно бросил на стол. «Вот так-то, Дугармашенька, — сказал он непривычно ласково, почти неожиданно. — Получил тысячу пятьсот рубликов».

«Дугармашенька…» — это давнее, почти уже позабытое имя, которым когда-то, в далекой юности, звали ее, вмиг перевернуло всю душу немолодой уже женщины, заставило ее бессильно опуститься на табуретку, горячим румянцем залило ее поблекшие щеки, зажгло в глазах девичий огонь. Муж шагнул к ней и, остановившись возле горящего очага, отбрасывавшего трепетные блики, проговорил вдруг: «Деньги эти твои, возьми их…» — «Мои? Почему? — Дугарма невольно встала. — Что случилось на свете, почему ты вдруг доверяешь мне свои деньги? Или смоешься?» — «Нет, нет, говорю тебе — бери. Спрячь. Немало лет прожили мы с тобой на земле, много дорог прошли рука об руку, а вот дочь у нас все-таки одна. Всего одна. Понимаешь ты это — всего одна-одинешенька. И вот поэтому… — Бизья запнулся, взволнованно кашлянул. — И вот поэтому пусть эти тысяча пятьсот рублей ноль-ноль копеек будут твоими… Станешь посылать нашей дочери от своего имени по тридцать-сорок рублей каждый месяц. Пусть она не будет знать нужды ни в одежде, ни в пище. Пусть единственное мое чадо ни в чем не будет хуже других. Если эти тысяча пятьсот рублей расходовать аккуратно, то, ей-богу, их хватит на все четыре года. А Бурзэма наша, я знаю, очень бережлива». — «Но почему бы тебе самому не посылать ей эти деньги — ты же отец. А я ведь не работаю…» — «Ладно, ладно, хватит. Начнешь сейчас свои причитания… Разве не помнишь, что я в свое время пригрозил дочери не помогать ей ни в чем? Как же могу я, Бизья Заятуев, брать назад свое слово, терять свое лицо?» — «Все-таки странный человек. Так рассориться с родной своей дочерью! Как тебе не стыдно. Я не знаю… горько мне это. Ведь совесть-то у тебя все же есть», — и вконец расстроенная Дугарма принялась машинально перемешивать угли в догорающем очаге. — «Возьмешь ты эти деньги или нет? Если нет — вот сейчас же выброшу их на улицу. Даешь от чистого сердца, а она, видите ли, еще и нос воротит. Вот увидишь, выброшу вон эти деньги — вот, мол, моя помощь на все четыре года. Ничего, ничего, пусть денежки бережливого Бизьи ветер разнесет по всем окрестностям горы Бухасан», — твердо заговорил было он, но голос его все же дрогнул на середине фразы, и прорезались визгливые нотки.

Хоть и хорошо знала Дугарма, что как бы ни был зол ее муж, но деньги на ветер выбросить рука у него ни за что не подымется, однако же на миг взяло ее сомнение: а вдруг все-таки решится? «Мне же потом маяться, собирая все эти бумажки», — подумала она.

«Ладно, будь по-твоему, — примирительно сказала Дугарма. — Не будем ссориться из-за денег, предназначенных для нашей Бурзэмы. Грешно это», — с этими слонами она взяла со стола деньги, бережно сложила их в аккуратную стопочку, завернула в чистый белый платок и положила в ящик.

В год окончания института Бурзэма вышла замуж за парня с острова Ольхон. И она, и муж ее приехали на похороны, когда умерла мать. Выглядела она вполне зрелой женщиной, держалась с достоинством. После похорон они с мужем прожили в доме Бизьи два-три дня, навели порядок в хозяйстве, а сама Бурзэма еще и обстирала порядком запущенного отца. Перед отъездом они гордо отказались от денег, которые Бизья пытался было дать им на дорогу, чем немало его обидели, и отбыли в свой Улан-Удэ.

С тех пор Бурзэма ни разу не приезжала. Было слышно, что, вернувшись в Улан-Удэ после похорон матери, она в скором времени родила дочку. А в позапрошлом году у нее появился еще и сын…