Поклонение кресту

Обманно-нежными словами

(Кто лжет, умеет их сказать!

Кто любит, им охотно верит!)

Увлек я мать твою, Росмиру,

К одной тропинке отдаленной

От проторенного пути:

Моим ласкательствам внимая,

Она вошла в уют, сокрытый

Меж горных стен, куда для солнца

Сплетеньем листьев и ветвей,

Соединенных грубой силой,

Чтоб не сказать - любовной связью,

Был прекращен малейший доступ.

И чуть напечатлела след

Своею смертною стопою,

Чуть с ней вдвоем...

СЦЕНА 9-я

Арминда. - Те же.

Арминда

Когда бесстрашье,

Что у тебя гнездится в сердце,

И опытность твоя, сеньор,

В почтенных зримая сединах,

Перед нагрянувшим несчастьем

Тебе в поддержке не откажут,

Как испытание души,

Оно стоит перед тобою.

Курсио

Что за причина заставляет

Тебя перерывать рассказ мой?

Арминда

Сеньор...

Курсио

Сомнением не мучь.

Кончай.

Юлия

Чего же ты умолкла?

Арминда

Быть голосом я не хотела б

Твоей беды, моих несчастий.

Курсио

Ее узнать я не боюсь,

И ты о ней сказать не бойся.

Арминда

Лисардо, моего владыку...

Эусебио

Лишь этого не доставало.

Арминда

Пронзенного, всего в крови,

Четыре пастуха соседних

Несут (о, Боже!) на носилках,

Умершего. Идут. О, только

Теперь на труп ты не гляди!

Курсио

О, небо! Столько злополучии

Для одного!

СЦЕНА 10-я

Хиль, Менга, Тирсо, Брас и Торибио

несут на носилках мертвого Лисардо.

- Те же.

Юлия

Какой же силой

Нечеловеческой свирепость

Его пронзила прямо в грудь?

Какой рукою своевольной,

Разгневанной столь кротким нравом,

Моя излита кровь? О, горе!

Арминда

Сеньора...

Брас

Нет, не подходи.

Курсио

Назад.

Тирсо

Тебя покорно просим,

Не подходи.

Курсио

Друзья, не может

Терпеть душа. О, дайте видеть

Мне этот бездыханный труп,

Руину времени, осколок

Звезды несчастной, лик зловещий

Моих печалей роковых.

Какой бездушный рок (о, сын, мой милый!)

Тебе велел предстать, как скорбный прах,

Чтоб ты нашел в моих сединах саван?

О, памятник, возникший на песках!

Скажите мне, друзья: кто был убийцей

Того, чья жизнь всегда была моей?

Менга

Вот скажет Хиль; когда его убили,

Он в рощице стоял среди ветвей.

Курсио

Скажи, приятель, кто убил Лисардо?

Хиль

А я не знаю; знаю лишь, что он

Назвался Эусебио при споре.

Курсио

Могу ли я быть больше оскорблен?

Вдвойне я Эусебио ограблен;

Он отнял жизнь и честь.

(К Юлии.)

Ну, что ж, готовь

Его желаньям буйным оправданье,

Скажи: вполне чиста его любовь,

Ведь он, за неимением бумаги,

Ее твоею кровью записал.

Юлия

Сеньор...

Курсио

Не отвечай мне, и сегодня ж

Поступишь в монастырь, как я сказал.

Не то готовься, что с Лисардо вместе

Во мгле могилы будешь роковой,

В один и тот же день вас хороню я:

Он мертвый в мире, в памяти живой,

Ты мертвая во мне, живая в мире.

Иду и замыкаю эту дверь,

Останься с мертвым, чтоб, при виде смерти,

Как умирать - узнала ты теперь.

(Уходят.)

СЦЕНА 11-я

Юлия; Лисардо, мертвый; Эусебио.

Юлия

Тысячекратно собираюсь,

О, Эусебио жестокий,

С тобою говорить, но сердце

Тысячекратно не велит,

И прекращается дыханье,

И на устах слова смолкают.

О, я не знаю, я не знаю,

Как мне с тобою говорить:

Ко мне в одно и то же время

Приходит гнев и состраданье,

Горят в одно и то же время

Негодованье и любовь.

Глаза хотела бы закрыть я,

Чтобы не видеть этой крови,

Чтобы не знать, что цвет гвоздики {5}

Взывает к мщенью за себя:

И оправдать тебя хочу я,

При виде слез твоих, затем что

Глаза и раны, в нашей жизни

Уста, которые не лгут.

В одной руке держа влеченье,

Другой рукой готовя кару,

Одновременно я хотела б

Тебя казнить и защищать.

И меж таких слепых сомнений,

И между помыслов столь сильных

Меня сражает милосердье

И побеждает боль тоски.

Так значит - так меня ты ищешь?

О, Эусебио, так значит

Взамену нежности ты хочешь

Меня жестокостью пленить?

В то время как, на все решившись,

Ждала я моего венчанья,

Ты хочешь мне, в замену свадьбы,

Устроить пышность похорон!

Когда я для тебя в угоду

Перед отцом явилась дерзкой,

Ты для меня готовишь траур

В замену праздничных одежд!

Когда, поставив жизнь на карту,

Я наш восторг осуществила,

Ты вместо свадебного ложа

(О, небо!) мне готовишь гроб!

Когда, презрев преграды чести,

Тебе я руку предлагаю,

Ты мне протягиваешь руку,

Всю обагренную в крови!

Как буду я в твоих объятьях,

Когда, желая нашей страсти

Дать жизнь горячею любовью,

Я тотчас натолкнусь на смерть?

Что может мир сказать, узнавши,

Что предо мною постоянно,

Коли не облик оскорбленья,

Так тот, кто совершил его?

И если б силою забвенья

Я схоронить его желала,

Чуть обниму тебя, и память

Его мне тотчас возвратит.

Тогда невольно, если даже

Тебя я страстно обожаю,

Самозабвенные услады

Я в гневность мести превращу.

И как, скажи, душа могла бы

Жить в столь мучительном разладе,

Что каждый миг ждала бы кары

И не желала бы ее?

Довольно будет, если в память

Того, что я тебя любила,

Тебя прошу, но не надейся

Меня увидеть никогда.

Из этого окна ты можешь

Проникнуть в сад; беги, спасайся,

Чтобы отец мой, возвратившись,

Не мог тебя увидеть здесь.

Беги, здесь быть тебе опасно,

И, Эусебио, запомни,

Сегодня ты меня теряешь,

Раз потерять меня хотел.

Забудь меня, живи счастливо,

И не смущай свое блаженство,

И не плати за радость счастья

Ни огорченьем, ни тоской.

А я монашескую келью

Для жизни сделаю темницей

Или, быть может, даже гробом,

Чтоб волю выполнить отца.

Там я оплачу злополучья

Звезды такой немилосердной,

Судьбы такой бесчеловечной,