Поклонение волхвов. Книга 2

Абдулла-Живот отошел от окна и уселся на ковер в пальцах защелкали четки. Даже четки Абдулла перебирает как счетные кости деловито и с прищуром. Торговый человек Абдулла умный человек Абдулла истинный бухарец. Раннее утро шевелится за стеной караван-сарая наполняя улицы всхлипами веников плевками водоношей и скрежетом городских ворот. Абдулла слушает эту музыку и гладит себя по крепкому как арбуз животу признаку здоровья и благосостояния. За формой своего живота Абдулла тщательно следит и в бане в особой комнатке для сбривания волос строго осматривает его в зеркальце не нарушилась ли его приятная форма не начал ли свисать или набок как курдюк заваливаться? ухаживать за таким красивым животом в его годы дело хлопотное.

Впрочем кому как не Абдулле знать цену человеческому телу приятному на ощупь и отдохновительному для глаз? скольким рабам он смог придать товарный вид творя цветущие розы из пыли и рахат-лукумы из нечистот а уж какие безнадежные случаи бывали такой товар завезут что аппетит теряешь и даже музыка эта утешительница разбитого торговыми неудачами сердца не помогает. Или окажется раб с болезнью он раб существо хитрое чуть что не по нему тут же болеет траться на разные лекарства и амулеты или даже болеть ленится и сразу умирает негодяй знает что Абдулла человек добрый похороны устроит с плакальщицами муллою и другими непредвиденными расходами. Опять Абдулла ночи не спит кальяна не курит переживает что от этих забот живот усохнет или дряблым сделается или набок как курдюк завалится. Бежит в баню вытирает от пара зеркальце и нитью окружность живота измеряет трижды хвала! сияет живот Абдуллы полной луной в сумерках бани и плещет на него Абдулла воду из ковшика. А там и амулеты и заговоры помогут и раб идет на поправку томный сонный готовый к продаже. Но сегодня Абдулла чувствует что пройдут торги как песня как свадьба даром что гостей не позовут и карнаи под самые небеса не взлетят чтобы даже самым глухим ангелам удовольствие было.

Как в каждом истинном работорговце в Абдулле жил поэт. Нравились Абдулле беловолосые рабы с северного десятого климата со светлыми как лезвие клинка глазами в самую грудь Абдуллы входил такой клинок и будь у Абдуллы сердце но как у истинного работорговца сердца у Абдуллы не было вот живот был виден а сердце нет. Оттого вся поэзия помещалась у Абдуллы не в сердце а в животе нежном и отзывчивом к поглаживанию веточкой райхона и если водить веточкой по животу то перед взором начинают возникать разные локоны родинки и шайтан знает что. Поэтому ценил и уважал Абдулла тех рабов которые умели с его животом обращаться и превращать таким образом его Абдуллу в поэта а если поступал товар с северного климата то Абдулла даже без этих упражнений в поэта превращался потому что ценится северный раб в Бухаре как товар толковый и образованный.

Раб за стеной разлепил глаз. Темная, как внутренность протухшего яйца, худжра. Руки связаны, пошевелил затекшими пальцами.

Это его третья продажа. Дважды он бежал, дважды ловили и возвращали. Ему прожигали подушечку большого пальца на левой руке, его кормили солью, он провел ночь в зиндане в живом саване из клопов. Ему грозились отсечь язык, его лечили, за ним ухаживали; его хотели женить, даже показали издали будущую жену; будущая жена читала книжку, а потом стала подбрасывать и ловить два граната; книжка означала тонкость души, а летающие гранаты – ловкость и веселость нрава. Но он бежал; его ловили, секли, продавали новым хозяевам; никто не мог понять, что же ему еще нужно.

Десять лет рабства, побегов, пыток почти не отразились на нем. Все то же молодое тело, только слегка выгорели брови, осунулись щеки, голубые глаза стали казаться еще больше и синей. Самым удивительным был голос – чистый, как ручей, останавливавший не раз руку с поднятой плетью и язык, изрекающий смертный приговор...

Пленник повернулся на другой бок. В ушах забившейся мухой жужжала речь Абдуллы-Живота, который ходил по худжре и разговаривал сам с собой.

Если покупаешь раба то будь внимателен ибо покупать людей наука трудная. Много хороших рабов а если посмотреть на них ученым глазом то выйдет наоборот. Многие полагают что покупать рабов дело торговое но знай что покупка рабов это наука и относится она к философии. Ибо познать человека при покупке можно только наукой проницательности а наука проницательности целиком входит в философию.