Поклонение волхвов. Книга 2

— Оттого москвичи теплее питерцев, — щурился Казадупов. — Уничтожьте в Москве всю эту лапшу, прорубите проспекты, и останется от москвича одна голая машина.

Отец Кирилл не спорил. Вспомнил, как плутали с Муткой по этим московским «кривоколенам», залучались в проходные дворики, где под ногами разбегались яблоки-паданцы.

Казадупов словно хотел что-то спросить, но разговор постоянно уезжал влево. То о лабиринтах, то о детях. Отец Кирилл надеялся, что следователь просто заводит разговор издалека, но Казадупов, поговорив, так тему вдалеке и бросал и начинал другую.

Казадупов говорил о детях.

Начал с туземных, которые бегали вокруг по базару, глядели глазками из лавок или тряслись мимо на осликах. Пробежал мальчик-водоноша с розой за ухом; Казадупов спросил кружку воды; пока тот наливал, поглядел каменным взглядом на его розу, похвалил: «Чиройли»[37]. Звякнула тиля[38]; роза, мелькнув в толпе, исчезла. Казадупов вылил воду: «Из арыков берут, шайтаны, а там зараза на заразе».

— Отец Кирилл, я у вас давно хотел насчет избиения младенцев разузнать.

Они уже сели в чайхану; отец Кирилл вспотел и отдыхал.

— Какого избиения?

— При Ироде.

— А… Ну это вам лучше у Иван Кондратьича спросить, он иудейские древности как свои пять пальцев…

— До вашего ребе мы еще доберемся. Меня сейчас православное мнение интересует: было избиение или не было?

— Было.

— То есть прямо всех-всех «от двух лет и ниже» умертвили?

— Было, — повторил отец Кирилл.

— А что же в других Евангелиях же об этом нет, а только от Матфея? И другие, так сказать исторические, документы об этом умалчивают?

Отец Кирилл улыбнулся:

— Мартын Евграфович, так Евангелие не для следователей писалось… И не для историков. Апостолы люди некнижные были.

— Апостолы — положим. Но евангелисты — у Матфея вон сколько цитат разных…

— Но не цитаты у него главное. — Отец Кирилл отпил чай; у чая был вкус дыма и глины. — Тут ведь что у него… Зарождение человека. Вначале перечисляются предки, целое древо. Это как у здешних сартовских ходжей, которые утверждают, что потомки самого Пророка, — у любого из них свиток с родословной, возле каждого имени — печати, мне показывали. Так же и в начале Матфея. «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова»… Потом все волнения до родов: тут и сомнение отца, что ребенок его, и выборы имени для сына. Роды не описаны, можно догадаться, как они в ту эпоху происходили, как сейчас женщины у сартов, — сидя на корточках, в закутке, дезинфекция одним пеплом. Потом подарки новорожденному — те самые волхвы с золотом, смирной и ладаном и, наконец, те болезни и опасности, которые… Ирод, избиение младенцев, глас в Раме, плач и рыдание.

— Выходит, самого избиения не было, а только иносказание, так? — Казадупов стал вдруг серым, или показалось.

— Ну, если жизнь человеческая, особенно детство его, — это иносказание, то да… иносказание.

— А я думаю, что избиение все же было! — вдруг сказал Казадупов. — И именно вот так, как описано. Может, даже всего остального не было, а это было! Потому что главная война в этом мире, главная битва всех народов, она — против них.

— Кого?

— Них… Детей. «Младенцев» по-вашему. — Глотнул из пиалы. — Вот они только зарождаются, а против них уже разрабатываются боевые действия. В пятидесяти из ста случаев детки не нужны. Их не хотят. «Ты уверена?» — и ледяное лицо. Лицо мужчины, узнавшего о беременности! Репина бы сюда с кистью; тоже в своем роде картина «Не ждали». Какая гамма чувств: страх, досада, вся палитра мужского малодушия. Лица женщин в таких случаях честнее, физиологичнее. Их лицо это уже просто… добавка к животу, где помимо ее воли завелась новая человеческая дрянь и будет сосать из нее соки. Вы, отец Кирилл, даже не в самой игривой фантазии не представите, какие они способы применяют, чтобы аннулировать, так сказать… Какое уж тут «Авраам родил Исаака»! Тут жертвоприношение Авраама, даже не Авраама, наш Авраам давно стушевался, в лучшем случае радужную сунет, чтоб все в медицинских условиях. Тут Сарра — так, кажется, мамашу звали? — она и жертва, и жертвоприноситель… Кто из баб понервнее, те просто травятся: карболовой кислотой, нашатырем, уксусной, кокаином. «Причина самоубийства на любовной подкладке», как пишут в наших отчетах. Ну а те, которые хотят пожить, на солнышке еще погреться… Каких только боевых действий против детей, которые еще внутри, не предпринимают! Ну, самое любимое народом средство — это… — Казадупов вдруг рассмеялся. — Да вы не смотрите так, отец Кирилл. Настроение у меня сегодня веселое. Ладно, не буду перечислять. Да и вам на исповеди кое-что шепнут, ну, без художественных подробностей, конечно. Но у вас же в одно ухо влетает, в другое… «Иди, дочь моя, впредь не греши». И она идет. Ох, как она идет!

— Многие все же рожают, — заметил отец Кирилл.