Поклонение волхвов. Книга 2

— Это ты батюшке такое говоришь? — продолжал на такой же веселой ноте отец Иулиан.

— Какой ты батюшка? Вон батюшка прошел, с понятием, это точно батюшка. А ты — бегемот.

— Отец Кирилл! — Отец Иулиан заметил его. — Отец Кирилл!

Отца Иулиана он не видел с того вечера в «Новой Шахерезаде», про который Ego напечатал, что «священник отец Иулиан открыл публике много горьких истин». Самого Ego на том вечере не было; кто ему сообщил? Вероятно, сам открыватель истин.

— Как вам это хождение по водам? — Отец Иулиан соскочил с тенора на конспиративный шепот.

Открылась небольшая комнатка, половину которой занимал ореховый буфет со сфинксами. На буфете стоял под марлей таз с урючным вареньем; рядом лежала духовная книга без обложки.

— В городе неспокойно, — сообщил отец Иулиан, глядя на таз и марлю.

Отец Кирилл приоткрыл дверь в следующую комнату, где обычно собирался комитет, и вошел.

— Опаздываете, батюшка! Не торопитесь, еще от Городской думы нет и Николай Федоровича.

— Николай Федорович извинился, что занят.

— Всегда занят. А когда собор построят, первым будет.

— Садитесь сюда, батюшка. А вы, отец Иулиан, какими ветрами? (Отец Иулиан не входил в комитет).

— Я от общественности, — сказал отец Иулиан и склонил голову набок.

Представителя общественности тоже усадили, было еще четыре свободных стула, на одном спал котенок.

Разговор в комнате, прерванный их приходом, продолжился. Сквозь неплотно закрытую дверь пахло вареньем.

Отец Кирилл отер платком лоб и прикрыл глаза.

В голове снова возникла одна мысль.

Мысль была не новая. Иногда она приходила ему дома, при взгляде на иконы, привычные иконы в привычном своем углу. Иногда приходила в церкви, когда разгружали антрацит или разлепляли свечи, от жары слипшиеся в пучок. Или на церковном заседании вроде этого. Вдруг казалось, что чувство полета, сладости, которое пришло к нему десять лет назад с воцерковлением, что все это обмелело, помутнело от рутины, ежедневства, от вот этого котенка, марли и отца Иулиана с его шепотком. Что даже молится он теперь как машина, без слезной волны, какую знал прежде, когда только учил эти молитвы, только приучал себя не начинать дня без «Боже, милостив буди мне, грешному!» Бывало, яркость возвращалась, словно кто-то проводил губкой по его чувствам; старался молиться больше, усерднее, проще. Но рядом — чувствовал спиной — стоял, сонно копаясь в зубах ковырялкой, бес обыденности, привычки, «изыди, изыди…»

— А благочинный и говорит: жалуйтесь протопресвитеру, тут вам не жалобная лавочка. И на дверь перстом…

Вошел чиновник из Думы с каплями пота на лбу, сел рядом с отцом Кириллом и энергично заработал газетой; стул под отцом Кириллом затрясся. Помахав, развернул и стал читать, шевеля губами.

«Европейский магазин готового платья Х. Исакович, Романовская ул., против церкви, получил громадный выбор зимнего мужского, дамского и детского готового платья. Непромокаемые гражданские и офицерские пальто и плащи, котиковые и касторовые шляпы, обувь варшавская и резиновые галоши. Все товары получены непосредственно из лучших фабрик».

Теперь в голову залезло пальто.

Давно собирался купить новое. Романовская ул., против церкви.

— Еще все богослужение собираются с церковнославянского на русский, — говорил густым, как труба, голосом отец Сергий. — Народ, мол, не понимает. Какая глупость, просто смеяться хочется. Тот народ, который с детства в церковь ходит, лучше любого их филолога всю службу понимает. А тем, которые в церковь раз в год заглядывают, как в театр, им хоть на самый рассовременный язык переведи, ничего не поймут, постоят болванами и уйдут. А хотите сделать понятнее, так в гимназиях введите старославянский. Не только богослужение понятней станет, но и летописи наши, литература богатая…

— Господа, предлагаю начинать!

Председатель зачитал отчет о поступлении средств. «О непоступлении», — протрубил шепотом в ухо отцу Кириллу отец Сергий.

Замечание было справедливым. Дело о строительстве Софийского кафедрального собора тянулось уже десять лет.

— Как известно присутствующим, двадцатого августа тысяча девятьсот второго года государь император дал всемилостивейшее соизволение на открытие повсеместного по империи сбора пожертвований на сооружение православного кафедрального собора в Ташкенте.

Присутствующим было это известно. Полковник Мациевский из Областного управления вытянул ноги в пыльных сапогах и отерся платком.

— Согласно пожеланию прежнего генерал-губернатора, проект должен был быть составлен применительно к уже построенному в Астрахани Владимирскому собору по проектным чертежам г-на профессора Косякова в византийском стиле. Храм должен иметь величественный вид и представлять собой памятник созидателям края.