Поклонник

– Его котел будет полон смолы. А я позабавлюсь с вами, девочки.

Теперь вместо пистолета в его руках нож, и я знаю, что он умело с ним обращается. Мы почти спасены, неужели теперь все действительно кончено?

– А тебя, детка, я оставлю на десерт, – смотрит он хищным взглядом на Алису. – Будем развлекаться рядом с телом твоей подружки.

Константин надвигается на нас, и мне остается только жалеть, что огонь не принял его в свои смертельные объятия. Он идет к нам, но я не сдвигаюсь с места. Стою рядом с лежащим Матвеем и бесстрашно смотрю в глаза убийце. Страха нет, есть горечь, что все закончилось так.

– А ты стала совсем другой, Ангелина, – замечает Константин. – Раньше дрожала от вида собственной тени, а теперь смотришь на меня так, словно готова загрызть. Иногда мне казалось, что Веселов похож на волка. Тебе тоже? Недаром же называешь волчонком. – Константин смеется. В нем меньше безумия, чем было в Габриэле, однако его жажда крови свирепее и сильнее. – Что ж, я должен его поздравить в конце жизни он все же нашел волчицу себе под стать. Слышала, что пару волки заводят на всю жизнь? Если один из партнеров умирает, другой остается одиноким на всю жизнь. Но не переживай, твоя жизнь длинной не будет. Сделаю одолжение – ты отправишься следом за своим волком. Романтично, да?

Он хочет сказать мне что-то еще, но не успевает. Вдруг раздается выстрел, и Константин нелепо дергается.

Еще один выстрел и еще. Константин падает, скребя пальцами воздух. Позади него стоит Стас. Не знаю, откуда и когда он появился. Но в его руках пистолет Матвея. Руки обожжены. На некогда красивом лице – тоже след от ожога. В глазах – ледяная тоска и пустота.

– За Эллу, – коротко говорит он дергающемуся на земле Константину. – Передавай привет Габриэлю.

Яна пронзительно кричит. Алиса плачет. А я смотрю на него с жалостью и отвращением. Мне не хочется, чтобы он умирал, – пусть живет и расплачивается за свои грехи за решеткой. Но я чувствую – это его конец.

Константин хочет что-то ответить, но из его горла доносится только бульканье. Его ноги мелко дергаются, будто в конвульсиях, и он наконец замирает. Стас улыбается. И хочет выстрелить себе в голову подносит пистолет к виску.

– Не надо! – кричу я. – Стас, не надо!

– Прости, – говорит он мне. – Я не думал, что все обернется этим.

Он нажимает на спусковой крючок, я жмурюсь…

Однако выстрела нет. Патроны закончились. Поняв это, Стас падает на холодную землю и рыдает.

Солнце над нами поднимается все выше и выше. Небо окрашивается в неаполитанский розовый, а на западе стелются облачные нити дымчатого ультрамарина. И к этому нежному небу устремляется черный дым.

В это же время появляются люди – крепкие мужчины с оружием и в униформе без опознавательных знаков. Они видят нас – и в их глазах появляется удивление. Я отстраненно думаю, что, если это люди Габриэля, мне пора читать свою последнюю молитву, которая закончится именем любимого, но нет, это люди из частного охранного агентства, которые ищут Матвея Веселова. – Грузите его в машину, срочно в больницу, – командует один из мужчин, видимо, главный. Он же вызывает полицию и пожарную. И он же пытается узнать у нас, что произошло. Хотя бы в общих чертах.

Стас молчит – так и сидит на земле. Яна в истерике, и Алиса обнимает ее, пытаясь успокоить, хотя сама плачет навзрыд. Обо всем говорю я – коротко и отстраненно, будто бы это все случилось не с нами.

– Молодец, девочка, – неловко хлопает меня по спине мужчина. – Все хорошо, поняла? Сейчас ты в безопасности.

Матвея увозят первым. Я слышу, как один из мужчин говорит другому, что нужно гнать быстро, иначе не довезут. Поднимаю глаза к восходящему солнцу и, слыша, как дышит прибоем северное море, прошу его о помощи. Я прошу о помощи его брата, его отца, своего отца и свою маму. И Розу, потому что чувствую, что ее больше нет. Мне даже кажется, что я вижу их лики на небе, которое все розовеет. Но сразу же понимаю, что это игра света, теней и моих слез.

Матвею слишком рано садиться на звездный корабль. Мужчины в униформе увозят нас из этого проклятого места. Напоследок я оборачиваюсь и вижу на земле алую розу, тронутую увяданием, – ее смерть близка. Откуда она здесь взялась, я понятия не имею. Но не хочу ее оставлять одну. Даже цветок хочет умереть рядом с человеком. Даже цветок хочет, чтобы его оплакали.

– Подождите, – прошу я и направляюсь к цветку. Беру его в свои пальцы и вспоминаю ту, которая была то ли моей тенью, то ли копией, то ли сестрой. Острые шипы прокалывают мою кожу, и появляется маленькая капля крови, которая скатывается на лепесток. И боль в пальце приводит меня в себя. Я разрешаю себе заплакать.

Что будет с Матвеем, я не знаю. Но я знаю, что если не будет его, то и меня – тоже.

…И я так люблю цветы.

* * *