Поклонники змеи. Черная птица

Крики здесь стали уже пронзительными, но как внимательно ни смотрела Люси во все стороны, она не могла заметить ничего, кроме огромного пестрого ковра, который окружал ее со всех сторон.

Лай Добряка, совсем потонувшего в высокой траве, недалеко от того места, где была Люси, один только и выдавал его присутствие, так как она не только не видела его, но не могла даже заметить его следов в траве, которые привели бы ее к нему. С другой стороны, крики внезапно прекратились, так что можно было думать, что уже все было кончено…

Как, неужели она опоздала? Исчезла ли самая опасность или же жертвы уже обессилели от страданий?

Люси стояла неподвижно, оцепеневшая от ужаса. Вдруг Добряк снова вынырнул из травы с отчаянным лаем. Остановившись перед лошадью, он посмотрел своей госпоже прямо в глаза, и лай его сделался еще более бешеным. Потом он повернулся в ту сторону, откуда явился, сделал несколько прыжков вперед, снова вернулся к девочке, явно приглашая ее следовать за собой. Тогда Люси вполне поняла, что ей нечего было бояться; очевидно, никто не мог сделать ей зла; ей не угрожала опасность ни со стороны людей, ни со стороны животных, иначе Добряк не действовал бы таким образом. Теперь она была уверена, что дело касалось только того, чтобы спасти кого-нибудь, как тогда индейца, и решилась следовать за собакой; но она еще испытывала легкий страх, который не могла побороть в себе. И она стала медленно двигаться вперед среди моря травы, почти совсем скрывавшей ее пони. Ехать приходилось с крайней осторожностью, сообразуясь с движениями Добряка, который каждую секунду поворачивал голову к своей хозяйке, словно давая понять, что она не должна ехать быстрее его. Сначала молодая девушка ехала по ровному месту, но затем местность стала мало-помалу повышаться, наконец Люси въехала на холм, с вершины которого перед ней открылось ужасное зрелище: две женщины (в одной из них Люси сейчас же узнала вдову скваттера, а другая, вероятно, была ее дочь), на расстоянии нескольких метров от нее, выбивались из сил, стараясь выбраться из зыбкого места, в которое они погрузились уже по пояс. Лица женщин выражали ужас; чувствуя, что их все больше и больше тянет в глубину и что у них нет сил бороться с опасностью, они, тем не менее, бессознательно бились из инстинктивного чувства самосохранения, но потеряли уже голос от испуга и не могли больше звать на помощь…

Насколько ужасно было положение этих несчастных женщин, настолько же поведение Добряка было трогательно.

Бедное животное хотело непременно помочь несчастным, но его удерживал от этого инстинкт опасности: он ощупывал, все продолжая лаять, почву, которая, как он чувствовал, уходила у него под ногами, и не решался броситься к женщинам; сознание беспомощности выражалось у него в жалобном вое.

Люси стояла на месте, точно парализованная во всех движениях этим ужасным зрелищем и тоже не в состоянии произнести ни слова. Но через секунду на глазах у нее показались слезы, она вышла из состояния оцепенения и стала искать средство помочь погибавшим женщинам. Но что было делать? Она сейчас же сообразила, что не следовало делать попыток приблизиться к несчастным жертвам: это значило бы встать в такое же положение, в каком были они сами, и сделаться для них бесполезной. Если бы у нее только была длинная веревка, чтобы бросить им! Но веревки не было. Ей пришла в голову мысль об уздечке ее пони; но та была слишком коротка.

Вдруг она вспомнила, что видела в лесу, на тропинке, длинную сломанную ветку дерева… Она вскрикнула от радости и сказала, обращаясь к женщинам:

— Не теряйте бодрости! Не шевелитесь! Я нашла средство спасти вас!

И, повернув пони назад, она исчезла из виду. Через десять минут она уже вернулась, вооруженная очень длинной и гибкой веткой, привязанной к седлу и волочившейся за лошадью. Ветка была длиной, по крайней мере, в четыре метра, этого было более чем достаточно, чтобы вытащить женщин, не рискуя самой попасть в болото. Люси слезла с лошади, осторожно подошла как можно ближе к тому месту, где почва начинала уже делаться зыбкой, и протянула шест (это слово подходило к найденной ею ветке), вдове скваттера, та в свою очередь протянула руку дочери, и Люси без особенного труда вытащила обеих на твердую почву. И как раз вовремя, потому что, когда Люси вернулась к ним со своей веткой (настоящей ветвью спасения), они погрузились в болото уже почти по плечи.

В то время как Люси спасала их, не было произнесено ни одного слова. Как только женщины увидели себя вне опасности, силы оставили их и они упали в обморок. Люси достала флакон с нюхательной солью и дала понюхать обеим женщинам по очереди, отчего они почти сейчас же пришли в себя. Едва вернулось к ним сознание, как явился Черная Птица.