Покой и не снится

Мы вместе поднялись на второй этаж и дошли до его комнаты.

— По телефону можно разговаривать? — осторожно спросил он.

— Можно, — ответила я и оставила его в одиночестве.

Для начала я совершила ритуальный вечерний обход окрестностей и, убедившись в том, что все спокойно, зашла к себе в комнату.

Рискуя опоздать к началу спектакля, должное внимание уделила своей внешности. Театр, конечно, не кино, но все же место публичное. Одевшись и накрасившись, я взглянула в зеркало. Собой осталась довольна и с хорошим настроением покинула особняк Александра Михайловича.

К театру я подъехала в пять минут седьмого, а значит, слегка припоздала. Но мне повезло. Спектакль задержался на десять минут по техническим причинам.

Безо всяких проблем меня пропустили в зал по приглашению, и я заняла место в седьмом ряду. Вся сцена прекрасно просматривалась.

Спектакль начался. Это была печальная комедия. То есть юмора было в избытке, а сама пьеса носила трагический подтекст. Эрдман был мастер такого дела. Все-таки он великий драматург.

Жемчужный играл главную роль. Подсекальникова. То есть, как оказалось, именно того самого самоубийцу, вокруг которого и разворачивалось все действо.

Костя играл потрясно. Даже я, любительница киноискусства, была сражена его актерской работой. Нельзя сказать, что другие играли хуже, — нет, весь состав был великолепен, но Костя царил на сцене. Это было что-то фантастическое.

По окончании спектакля я была, можно сказать, в шоке. Да и весь зал аплодировал в едином порыве. Жемчужного вызывали на поклон раз пятнадцать, а то и больше. Я даже испугалась, не переломится ли он пополам от столь частого сгибания. Не переломился.

Наконец занавес закрылся, и публика, шумно обсуждая спектакль и игру актеров, двинулась к выходу. Наиболее часто из их уст вылетало слово «Жемчужный».

Не знаю почему, но я даже испытала гордость оттого, что лично знакома с этим человеком.

При выходе билетерша взяла меня за руку.

— Вы Женя? — спросила она.

— Да, я.

— Зайдите, пожалуйста, за кулисы. Вас там ждут. Вот через эту дверь и направо, — доходчиво объяснила она и сразу куда-то исчезла.

Я прошла по указанному направлению и вскоре очутилась рядом с актерскими гримерками. У одной из дверей стоял Константин, все еще в костюме Подсекальникова, и улыбался мне.

— Здравствуйте, — я подошла к нему. — Это вы просили меня зайти?

— Я, — гордо сообщил он. — Я видел вас со сцены. Очень счастлив, что вы пришли. Огромное спасибо.

— Вам спасибо, — был мой ответ. — Я получила огромное удовольствие. Особенно от вашей игры.

— Бросьте, — отмахнулся он. — Обычная рутинная работа.

— Вы скромничаете.

— Нет. Нисколько. Скажу вам по секрету, я сегодня остался недоволен собой.

— Вот как?

— Да, хотя очень старался. Для вас, — он нагнулся и запечатлел поцелуй на тыльной стороне моей руки.

— Мне очень приятно.

— Знаете, зачем я хотел, чтобы вы зашли?

— Нет.

— Я боялся упустить вас.

— В каком смысле? — я притворялась, что не поняла его, хотя прекрасно догадывалась, о чем он.

— Мне хотелось поужинать с вами.

— Но я не могу, — я врала. Мне почему-то тоже этого хотелось. — Меня ждет дядя.

— С Саней я решу все вопросы, — сказал Жемчужный. — Тем более что мы не задержимся долго, а потом я провожу вас домой. Соглашайтесь же. Не откажите бедному актеру в столь скромной просьбе.

Я и впрямь не могла ему отказать.

— Хорошо. Давайте поужинаем, — я улыбнулась.

— Тогда подождите меня здесь, — попросил он. — Я лишь переоденусь.

— Недолго, — пококетничала я.

— Ну что вы, Женечка. Я мигом.

И он скрылся в гримерке. Я подошла к двери. На ней красовалась табличка с надписью: «Константин Эдуардович Жемчужный. Прошу любить и жаловать». Еще один оригинал.

В ожидании Жемчужного я прошлась по коридору вдоль других гримерок. Среди актеров также царила радостная атмосфера удачного спектакля. В основном на все лады обсуждалась проблема, как и где отметить премьеру. Случайно я услышала, что администрация театра устраивает сегодня по этому поводу банкет.

— Я готов, — раздалось за моей спиной.

На Жемчужном были обыденные серые джинсы и вязаный свитер.

— А разве вы не останетесь на банкет в театре? — спросила я его.

— Да что там делать? — усмехнулся он. — Скукотища. Вы никогда не бывали на подобных банкетах?

— Нет, — призналась я.

— Ваше счастье. Актеры напиваются практически до бесчувственного состояния. Мэтры сцены в промежутках между каждой рюмкой пускаются в воспоминания о ролях молодости, со всеми вытекающими обсуждениями достоинств и недостатков. А наиболее занудные начинают критиковать рядом сидящего.

— В глаза? — поинтересовалась я.

— А то как же. Конечно.

— Кошмар.

— Вот и я о том же.

— А что вы мне хотите предложить? — вопросительно взглянула на него.

— Ужин в ресторане, — сообщил Константин.

— Даже так? — удивилась я. — Простите за нескромный вопрос, но не скажете ли, сколько зарабатывает рядовой актер?

Жемчужный рассмеялся.

— Убили наповал. Да, признаюсь, зарплата у нас мизерная. Но сегодня в честь премьеры всем выдали премию.

— Не хотите же вы спустить ее всю в ресторане?