Покои в конце памяти

ПОКОИ В КОНЦЕ ПАМЯТИ Джеймс Сваллоу

Ночи больше не было места над владениями Императорского Дворца.

Когда солнце Терры садилось за зазубренными горными пиками древней Гималазийской гряды, вспыхивала тысяча меньших звёзд, омывая огромные районы резким белым светом, благодаря которому армии дронов–илотов, кузнецов и каменотёсов могли продолжать трудиться. Паря высоко над залом Побед и спускаясь к агломерации Магнификан, флот автономных аэронефов перемещал огромные люминесцентные матрицы, чтобы день никогда не заканчивался, и освещение простиралось до Нисходящих склонов и внешних пределов города Просителей.

Золотое военное снаряжение сияло в нескончаемом свете, пока примарх Рогал Дорн наблюдал за ходом великих осадных работ, автором которых он являлся. Всегда бескомпромиссный, мрачный и бдительный, он стоял на напоминавшей диск антигравитационной платформе.

Единственным спутником Дорна был механический слуга. Устройство напоминало птицу, кого–то из семейства ястребиных, и несло на спине похожую на зеркало вертикальную овальную раму. В оправе не было стекла, вместо этого она пульсировала сияющим синим светом, проецируя гололитические панели перед Дорном, пока тот перемещался по краю платформы. Время от времени Имперский Кулак притягивал руку к гололитическому изображению и вносил корректировки или изменял точки координат. Даже на этой поздней стадии всегда находились детали, которые требовали его личного внимания.

Мельчайшая ошибка в зазоре между двумя каменными плитами могла вызвать трещину, которая приведёт к обрушению защитной стены. Одна пропущенная в неправильном месте десятичная дробь способна привести к тому, что макропушка окажется без боеприпасов в самый разгар штурма.

Ничего нельзя оставлять на волю случая. Для Дорна эти слова стали мантрой. Все места будут защищены. Все двери заперты. Пока он в силах, неудача невозможна. Он поклялся в этом и обновлял принесённый обет с каждым новым вечером, пока вторжение его заблудшего брата неумолимо приближалось.

Гор Луперкаль, да будет он навечно проклят, скоро придёт в Императорский Дворец, чтобы бросить открытый вызов их отцу, Императору. Дорн знал, что час этот близится, он чувствовал это генетически улучшенной кровью и костями. Когда пагубные корабли Гора затмят небеса Терры и спустят с привязи предателей и ставших их союзниками существ, стены под бронированными ботинками Дорна отразят их. Ни одна цитадель во всём Империуме, даже могучая «Фаланга», ставшая звёздным домом для Кулаков, не была так укреплена, как бастион Императорского Дворца.

По крайней мере, если мои работы будут закончены вовремя. Я могу только надеяться, что этого окажется достаточно. Дорн мрачно лелеял эту мысль, когда направил платформу на север в сторону Аквиланской башни. Механический слуга последовал за примархом и уселся на перила диска. Дорн сделал ещё несколько примечаний, перенаправив легион каменщиков и сталеваров с работ во Внутренних садах на усиление полосы противотитановых укреплений в Западном квадранте.

Слишком много процессов отставало от графика. Слишком многое срывалось. Разумеется, без происшествий обойтись не могло, но Дорн знал разницу между несчастным случаем, ошибкой и саботажем.

В первые месяцы предпринимались открытые попытки сорвать строительство, нападения на оборудование и людей со стороны обманутых последователей заблудшего брата Дорна. С тех пор Имперские Кулаки и Кустодианская Гвардия преуспели в пресечении подобных наглых вылазок, но для того, чтобы разрушить работу вовсе не обязательно направлять на стройплощадку загруженный прометием танкер. Почти незаметные вмешательства и маленькие дела в правильных местах могли привести к значительным последствиям. Ошибочная отгрузка металлов. Недоедание в легионе илотов. Расчёт в чертеже, отличавшийся на несколько градусов от правильного. В строительном проекте такого эпического масштаба, каким являлось укрепление столицы Терры, всё это могло оказаться фатальными.

Дорн медленно и недовольно выдохнул, когда нашёл и исправил несогласованное значение. Порыв белого пара от выдоха на мгновение окутал его и рассеялся.

Он мог бы работать в световом проекционном зале одного из командных ярусов бастиона Бхаб, но предпочитал более прямое участие: находиться над городской панорамой в полярном холодном разреженном воздухе, грозившим заморозить смертного. Дорн испытывал потребность видеть всё собственными глазами, а не из вторых рук через гололит.

Так всё было по–настоящему. Здесь, наверху, Имперский Кулак слышал непрерывный грохот пневматических молотов и скрежет камня. Он чувствовал запахи пыли и выхлопных газов машин, работавших под помещённым сюда по его воле вечным дневным светом.

Тьма опустится достаточно скоро, когда придёт Гор, и все простые люди, что живут в стенах Императорского Дворца, взмолятся о свете.