Покоя больше нет. Стрела бога

– Как вы думаете, Тони, что сказал бы Капитан, если бы увидел, как его подчиненный, молодой правительственный служащий, вот так запросто, по-приятельски беседует с простым строителем дорог? – Его круглое красное лицо приняло мальчишески озорное выражение.

– Не знаю и знать не хочу, – ответил Кларк, а так как алкоголь уже ударил ему в голову, добавил: – Я буду счастлив, если за все годы моего пребывания в Африке мне удастся построить что-нибудь столь же хорошее, как эта ваша дорога…

– Спасибо за комплимент.

– Будут ли торжества по поводу ее открытия?

– Капитан говорит «нет». Дескать, мы и так перерасходовали отпущенные на нее средства.

– Какое это имеет значение?

– Вот это я и хотел бы знать. И в то же время мы швыряем сотни фунтов на создание по всему округу туземных судов, которые, насколько я понимаю, никому не нужны.

– Должен сказать, что в этом наш Капитан не виноват. – Кларк уже начал перенимать у Райта его полупрезрительную манеру говорить об Уинтерботтоме. – Такова политика вышестоящего начальства, и Капитан, как мне известно, не вполне с нею согласен.

– Черт побери вышестоящее начальство!

– Капитан одобрил бы это высказывание.

– В сущности-то, знаете, Капитан совсем неплохой человек. По-моему, в глубине души это славный, добрый малый. Надо делать скидку на то, как круто ему пришлось.

– В том смысле, что ему не дают повышения по службе?

– Говорят, и тут с ним обошлись не лучшим образом, – ответил Райт. – Но я-то имел в виду совсем другое. Я имел в виду его личную жизнь. Да-да. Видите ли, пока этот бедняга сражался в годы войны с немцами в Камеруне, какой-то ловкач на родине увел у него жену.

– Правда? Я не слыхал об этом.

– Да. Говорят, это страшно его потрясло. Иногда мне думается, что именно из-за того, что во время войны он понес личную утрату, он и продолжает, всем на смех, носить военное звание капитана.

– Очень может быть. Он как раз из таких людей, которые должны тяжело переживать измену жены, не правда ли? – заметил Кларк.

– Вот именно. Несгибаемые люди вроде него просто не могут перенести подобный удар.

В течение вечера Кларк был посвящен во все подробности семейного кризиса Уинтерботтома и проникся искренним чувством жалости к несчастному. Райт, рассказывая эту историю, тоже, как видно, преисполнился к нему сочувствием. Не сговариваясь, они оба перестали презрительно именовать Уинтерботтома Капитаном.

– На свою беду, Уинтерботтом слишком серьезен для того, чтобы спать с туземками, – изрек Райт, выйдя из глубокой задумчивости.

Это замечание отвлекло Кларка от мыслей об Уинтерботтоме и заставило на короткий миг забыть о самом его существовании. Во время нынешней командировки он уже не раз задавался вопросом: интересно, насколько распространено среди белых мужчин обыкновение спать с туземными женщинами?

– Он, наверное, и не догадывается, что даже у губернаторов бывают темнокожие наложницы. – Райт облизнул губы.

– По-моему, дело тут не в том, знает он это или нет, – возразил Кларк. – Дело в том, что он придерживается очень высоких моральных принципов; в нем есть что-то от миссионера. Кажется, его отец был клириком англиканской церкви, а это далеко не то же самое, что быть, как мой папаша, клерком Английского банка. – Оба весело рассмеялись.

Вспомнив наутро эту свою остроту, Кларк подумал, сколько же он должен был выпить вчера, если счел забавной такую плоскую шутку.

– Пожалуй, вы правы насчет его миссионерской жилки. Ему бы впору водить дружбу с членами церковно-миссионерского общества или с людьми подобного сорта. Между прочим, в последнее время он встречается с женщиной-врачом из миссии в Нкисе. Конечно, у каждого свой вкус, но я никогда бы не подумал, что можно найти что-нибудь занятное во врачихе-миссионерке.

Кларк хотел бы расспросить его о туземных женщинах – темпераментнее ли они, чем белые, и о многих прочих подробностях, – но даже под влиянием джина у него не поворачивался язык задавать такие вопросы. Сам того не ожидая, он переменил тему разговора и лишил себя возможности удовлетворить свое любопытство. Мысли, посещавшие его с тех пор, как он впервые увидел вполне развившихся девушек, расхаживающих нагишом, снова должны были затаиться.

– Судя по тому, что говорили об Уинтерботтоме там, в центре, – сказал он, – я ожидал увидеть какого-то шута горохового.

– Представляю себе. Чиновники в Энугу любят изощряться на его счет.

– Услышав, что я еду служить в Окпери, они всякий раз восклицали: «Как?! Под начало Старины Тома?» – и окидывали меня соболезнующими взглядами. Я спрашивал, чем же плох Старина Том, но никто из них так и не сказал мне ничего вразумительного. Затем как-то раз один важный начальник заметил в моем присутствии другому: «Старина Том вечно напоминает вам, что он служит в Нигерии с девятьсот десятого года, но умалчивает, что за все это время он палец о палец не ударил». Просто диву даешься, как любят злословить в Энугу.