Покоя больше нет. Стрела бога

С этими словами он взял чашу из обожженной глины и покрыл ею предметы, лежавшие в яме. Вслед за тем он принялся осторожно засыпать яму землей. Дважды он слегка приподнимал чашу, так что, когда яма была засыпана, выгнутость дна слегка возвышалась над уровнем дороги. Закончив с этим, колдун спросил, где вода. Мать Обики подала кувшинчик с водой. Невеста, уже поднявшаяся с колен, нагнулась и, наливая воду из кувшинчика в горсть, начала обмывать себе лицо, руки и ноги от ступни до колен.

– Не забывай о том, – напомнил прорицатель, после того как она закончила свое омовение, – что до утра ты не должна ступать на эту дорогу, даже если бы ночью на деревню напали воины Абама и ты была бы вынуждена бежать, спасая свою жизнь.

– Великий бог не допустит, чтобы она спасалась бегством – ни сегодня, ни завтра, – произнесла ее свекровь.

– Ну, конечно, ей не придется никуда бежать, – отвечал Аниэгбока, – но все равно мы должны поступать так, как заведено от века. – Повернувшись потом к Обике, он сказал: – Я сделал всё, как ты меня просил. Жена родит тебе девятерых сыновей.

– Спасибо тебе, – поблагодарили Обика и Эдого в один голос.

– Эту курицу я забираю домой, – объявил колдун, перекинув свой мешок через плечо и взяв курицу за лапки, связанные банановым жгутом. Должно быть, он заметил, что их глаза прикованы к курице. – Я один съем ее. Лучше не приходите ко мне в гости завтра утром: курятиной я ни с кем не поделюсь. – И он громко, как пьяный, расхохотался. – Даже прорицатели должны иной раз получать вознаграждение. – Он снова загоготал. – Разве не говорят у нас, что флейтисту иногда приходится прервать игру, чтобы вытереть себе нос?

– Да, есть у нас такая поговорка, – ответил Эдого.

Весь обратный путь колдун без умолку разглагольствовал своим зычным голосом. Он хвастался, каким почетом пользуется он у далеких племен. Спутники слушали его невнимательно, лишь изредка вставляя слово-другое. Одна Окуата не открывала рта.

Когда они добрались до Лло Агбасиосо, прорицатель расстался с ними и свернул направо. Как только они отошли достаточно далеко, чтобы он не смог их услышать, Обика спросил, есть ли такой обычай, чтобы прорицатель забирал курицу к себе домой.

– Я слышала, что кое-кто из них так делает, – ответила ему мать, – но до сегодняшнего дня я ни разу не видела этого сама. Мою жертвенную курицу закопали вместе с остальными жертвоприношениями.

– Я ни о чем подобном не слышал, – заметил Эдого. – По-моему, этот человек плохо соблюдает обычай и хватает все, что попадается ему на глаза.

– Наше дело – принести курицу, – сказала мать Обики, – и мы свое дело сделали.

– Меня так и подмывало спросить его.

– Нет, мой сын. Ты поступил правильно, ни о чем его не спросив. Сейчас неподходящее время для споров и ссор.

Прежде чем удалиться на собственную усадьбу, Обика со своей женой Окуатой зашли поприветствовать Эзеулу.

– Скажи, отец, разве обычай велит прорицателю забрать домой курицу, купленную для жертвоприношения? – спросил Обика.

– Нет, сын мой. А что – так поступил Аниэгбока?

– Да. Я хотел поговорить с ним, но мать сделала мне знак, чтобы я молчал.

– Обычай велит другое. Должен тебе сказать, что среди колдунов больше людей с жадной, ненасытной утробой, чем среди кого бы то ни было еще. – Эзеулу заметил взволнованное выражение на лице Обики. – Веди жену к себе домой, и пусть это тебя не тревожит. Если прорицатель хочет, уподобясь стервятнику, пожрать внутренности жертвы, это дело останется между ним и его чи. Вы выполнили свой долг, предоставив жертвенное животное.

После того как они ушли, Эзеулу ощутил, как сердце его согревается радостью, какой он не испытывал уже много дней. Неужели Обика переменился? Как не похоже это на прежнего Обику – чтобы он пришел к отцу и задавал вопросы с таким озабоченным лицом! Акуэбуе всегда говорил, что, как только Обика обзаведется женой и должен будет кормить семью, он изменит свои привычки. Может быть, так оно и случится. И еще одна мысль в подтверждение этому пришла ему в голову: раньше Обика встал бы над прорицателем и заставил бы его закопать курицу. Эзеулу молча улыбнулся.

Глава 12

Хотя Окуата вышла на рассвете из хижины, чувствуя себя неловко и застенчиво в непривычной для нее набедренной повязке, это была очень гордая застенчивость. Она могла идти приветствовать родителей своего мужа, не стыдясь за себя, поскольку была «найдена дома». Ее муж как раз сейчас договаривался об отправке в Умуэзеани козы и других подарков, которые он посылал ее матери в благодарность за то, что она сберегла для него невесту. Окуата испытывала огромное облегчение, потому что, хотя она и знала, что сохранила свою девственность, у нее имелось тайное опасение, которое иногда подавало голос и заставляло ее испуганно вздрагивать. Это было воспоминание об игре в лунный вечер, когда Обиора чуть было не вошел к ней в дом. Правда, ему удалось только поиграть у входа, но полной уверенности у нее не было.