Покоя больше нет. Стрела бога

Три года назад они, не посчитавшись с мнением капитана Уинтерботтома, которому было лучше знать, настояли на том, чтобы он назначил вождя для управления Окпери. После долгих переговоров он остановил свой выбор на некоем Джеймсе Икеди, смышленом малом, который одним из первых в этих краях получил образование в миссионерской школе. Но что из этого вышло? Не прошло и трех месяцев после того, как этому человеку был вручен приказ о назначении на должность, и до капитана Уинтерботтома начали доходить слухи о творимом им произволе. Он учредил незаконное судилище и содержал частную тюрьму. Он брал себе любую приглянувшуюся ему женщину, не выплачивая предусмотренного обычаем выкупа за невесту. Капитан Уинтерботтом тщательно разобрался во всем этом деле и раскрыл много других скандальных злоупотреблений. Он решил на полгода отстранить вождя от управления и, соответственно, аннулировал свой приказ о назначении. Но три месяца спустя старший резидент, только что вернувшийся из отпуска и почерпнувший сведения об этой истории из вторых рук, потребовал восстановить мерзавца в должности. Ну и как только тот снова оказался у власти, он создал широкую систему организованного вымогательства.

В ту пору осуществлялась большая программа дорожного и канализационного строительства, разработанная после недавней эпидемии оспы. Вождь Джеймс Икеди стакнулся со смотрителем дорог – пьяницей и отъявленным жуликом, прозванным туземцами Разорителем Усадеб. Планы проведения дорог и сточных канав, разработанные заблаговременно и утвержденные лично им, капитаном Уинтерботтомом, предусматривали сохранение, по мере возможности, в неприкосновенности жилищ населения. Но этот смотритель стал ходить по дворам и шантажировать деревенских жителей: он говорил, что, если они не дадут ему денег, новая дорога пройдет прямо через середину их усадьбы. Когда некоторые из них сообщили об этом своему вождю, тот отвечал, что ничего не может поделать: смотритель выполняет распоряжения белого человека, а если у кого нет денег, пусть займет у соседа или продаст своих коз либо ямс. Смотритель получал свою мзду и переходил на следующую усадьбу, выбрав ту, что побогаче. Чтобы убедить жителей деревни, что он не шутит, он действительно сровнял с землей усадьбы троих из них, замешкавшихся с выплатой дани, хотя по плану ни одна дорога и ни один водосток не пролегали ближе чем в полумиле от их домов. Не приходится говорить, что значительная доля этих незаконных поборов перепала вождю Икеди.

Размышляя над этим случаем, капитан Уинтерботтом мог еще найти какие-то оправдания для смотрителя. Ведь он был из другого племени, по понятиям туземцев – чужак, иностранец. Но какие можно найти оправдания для человека, который был для своих соплеменников братом по крови и вождем? Капитан Уинтерботтом мог объяснить это лишь одним: той особенной жестокостью, которая присуща только Африке. Вот эту-то прирожденную жестокость в психике туземца и не могут никак понять идеалисты европейцы!

Вождь Икеди был, конечно, большой ловкач, и, когда капитан Уинтерботтом приступил к расследованию этой, уже второй, скандальной истории, оказалось, что изобличить хапугу нет никакой возможности – тот замел все следы. Главный зверь на сей раз ускользнул от него; впрочем, капитан Уинтерботтом нисколько не сомневался: эта добыча от него не уйдет. Что касается смотрителя, то его он приговорил к полутора годам каторжных работ.

У капитана Уинтерботтома не было ни тени сомнения в том, что вождь Икеди остался таким же продажным деспотом, как прежде, но только научился более ловко мошенничать. Последним его номером было подбить своих сородичей сделать его оби, то есть царем, так что теперь пройдоху титулуют его величеством Икеди Первым, оби окперийским. И это у народа, никогда не знавшего царей! Вот они, плоды британского косвенного управления народом ибо: повылезла, словно грибы после дождя, дюжина новоявленных царьков там, где их раньше не было и в помине.