Покойник с площади Бедфорд

– Из Парижа, – спокойно ответил банкир, откидываясь в удобном кресле и складывая руки на груди. – Я плавал туда на пароходе. Совершенно изнурительное путешествие! Но, к сожалению, банковское дело не знает границ. А почему вы спрашиваете?

– Просто из любопытства, – ответил полицейский, и внезапно на него нахлынула такая волна гнева, что он чуть не задохнулся. – И что же, вы размещали деньги во французском банке?

– Вы знаете, это действительно так. – Глаза Зигмунда слегка расширились. – А вас что, интересуют подобные операции, суперинтендант? – Он был абсолютно спокоен, расслаблен и уверен в себе.

– Значит, деньги из сиротского приюта в конце концов оседают во французском банке? – холодно поинтересовался Питт.

Таннифер не пошевелился. Его лицо не изменилось, и только тембр его голоса стал немного другим:

– Деньги из приюта? Простите, я вас не совсем понимаю.

– Приют в Кью, который управляется комитетом из клуба «Джессоп», – обстоятельно объяснил полицейский. – Того самого, члены которого были жертвами шантажиста.

– Не может быть! Вы при мне никогда не упоминали имена других жертв. – Теперь финансист не отрываясь смотрел на Томаса.

– Ну, как же… Корнуоллис, Стэнли, Уайт, Каделл, Балантайн и вы, – хмуро ответил тот все тем же ледяным голосом. – Особенно Балантайн. Ведь и труп-то на его ступенях оставили именно для того, чтобы привести его в ужас, а может быть, и подвести под арест за убийство. И именно поэтому Уоллес сначала попытался убить Коула, а тот смог отбиться и сбежал. – Томас не сводил взгляда с лица банкира. – А потом этот бандит решил использовать Слинсби, которого хорошо знал и который был так похож на Коула… Именно в карманы Слинсби он подсунул счет Коула, ну и, конечно же, табакерку Балантайна.

– Гениально… – Таннифер тоже не сводил глаз с суперинтенданта. Он приоткрыл было рот, чтобы облизать губы, но передумал.

– Не правда ли? – согласился Питт, не отводя своего взгляда. – И если бы кто-нибудь из членов комитета, так же, как и Балантайн, стал бы интересоваться несоответствием больших денежных сумм и малым количеством детей в приюте, то шантажист легко заставил бы их замолчать.

Парфенопа смотрела прямо на Томаса. Между бровей у нее пролегла морщина, а рот скривился.

– А почему это так важно, что детей было мало, а денег много, суперинтендант? – спросила она. – Наверняка вопросы появились бы только в том случае, если б денег оказалось мало? И почему мистер Каделл хотел заставить всех замолчать? Я этого не понимаю.

– Ответ на этот вопрос было не так просто найти. – Теперь Питт говорил с ней, а не с банкиром. – Все дело в том, что комитет вложил деньги в этот приют, и в него направлялись дети со всего Лондона. И этот же приют приносил хороший доход: за годы сумма составила многие тысячи фунтов. Потому что дети там надолго не задерживались. – Он посмотрел на удивленное лицо женщины, полное эмоций, и вдруг почувствовал приближение чего-то ужасного. Но ярость полицейского не позволяла ему остановиться. – Понимаете, этих детишек продавали для работы на фабриках, мельницах и в шахтах – особенно в шахтах, потому что там они могли проникать в места, недоступные для взрослых людей…

Дама побледнела, попыталась вздохнуть и закашлялась.

– Мне очень жаль, – извинился Томас. – Мне очень жаль, миссис Таннифер, что приходится говорить с вами об этом. Но именно из доходов от этой торговли оплачен ваш прекрасный дом и шелковое платье, которое на вас сейчас надето.

– Этого не может быть! – вырвался у жены финансиста из груди пронзительный крик.

Суперинтендант достал из карманов документы, конфискованные в приюте, и показал ей.

С умоляющими, наполненными ужасом глазами Парфенопа повернулась к мужу.

– Дорогая, эти дети были в основном из Ист-Энда, – попытался объясниться банкир. – Они уже давно привыкли к тяжелому труду. Ведь это же не были дети людей нашего круга! Им все равно пришлось бы работать, где бы они ни были. А так по крайней мере им был гарантирован кусок хлеба.

Женщина словно превратилась в глыбу льда.

– Парфенопа! – В тоне ее супруга появилось нетерпение. – Прошу тебя, возьми себя в руки, дорогая. Ведь это все реальности нашей жизни! А эта ситуация касается вещей, о которых ты ничего не знаешь. Ведь ты даже не представляешь себе…

– Лео Каделл не был ни в чем виноват! – взвизгнула миссис Таннифер, и в ее крике послышалась агония; теперь ее голос звучал хрипло и ничем не походил на тот красивый голос, который все присутствующие слышали несколько минут назад.

– Совершенно верно. Он не был виноват в шантаже, – согласился Зигмунд. – Однако шантажист никогда ничего не требовал, кроме ничего не стоящих побрякушек. – Он взглянул на жену с раздражением. – Но я уверен, что Каделл был виновен в том, что использовал красоту своей жены для продвижения по карьерной лестнице, что было, как минимум, не совсем красиво, и застрелился, испугавшись разоблачения. Вина иногда может сотворить с человеком странные вещи.