Покойники тоже плачут

В другой раз, находясь с группой ангольских военных на боевых позициях, он с напарником отошел покурить в сторонке. Курение неожиданно пошло им на пользу: группу, в которой они только что стояли, накрыло прямым попаданием. Осознав это, его коллега слегка тронулся умом, но главное, сделался заикой и был вынужден распрощаться с устным переводом. Степа же после этого события почувствовал в себе силы необыкновенные и в дальнейшей жизни если кого и боялся, то только самого себя.

В Союз он вернулся увешанный таким количеством иностранных орденов и медалей, что у некоторых закралось подозрение: не грабанул ли он где-нибудь лавку, торгующую подобными регалиями. Его боевой пыл долго не мог остыть в северных широтах, однако здесь это приносило ему не награды, а сплошные неприятности. Степа опять пьянствовал, дебоширил и, не щадя себя, ухлестывал за женщинами. Он водил их по ресторанам и по пустующим квартирам друзей, хвастая перед ними своими подвигами и выдавая следы от фурункулов за пулевые ранения.

Михайло взял в руки фотоаппарат.

— Так, секунду! — провозгласил он, наводя объектив на Тенина со Шмелевым. — Момент исторической встречи должен быть запечатлен на фотопленку. Еще немного, и Степу уже нельзя будет фотографировать.

Шмелев поведал о своих последних злоключениях. Незадолго до отъезда из Казахстана он сломал себе член, но не тот, который давно должен был сломаться при таких немыслимых амурных лихачествах, а ногу. Степа провалился в вырытую около дома яму. Кульминацией же его злоключений явилось временное пребывание на том свете, то есть в состоянии клинической смерти, когда какие-то ночные грабители насквозь проткнули ему печень.

— Видимо, печень твоя разрослась до таких размеров, — заметил Михайло, — что, куда ни ткни, все равно в нее попадешь. Но ты бы видел, — обратился он к Тенину, — как этот бывший покойничек за бабами опять шныряет!.

Под воспоминания засиделись до глубокой ночи. Проснулись утром в той же комнате — кто в кресле, кто на диване. Петров лежал в постели. В ногах у него стояла пишущая машинка, словно он продолжал работать даже во сне, отбивая текст пятками. Рыжий кот, видимо, в знак протеста, что его не покормили, сделал под столом лужицу. Поймав животное за холку, Петров принялся тыкать его носом в собственные выделения. Кот протестующе пищал и упирался всеми четырьмя лапами. С дивана послышался виноватый голос Степы:

— Меня сейчас тоже носом тыкать будешь?

Приведя себя в порядок и позавтракав, каждый занялся своим делом. Петров сел за машинку, а Степа отправился в магазин и на рынок за провиантом и напитками. После столь долгой разлуки они с Петровым, похоже, надолго вошли в «вираж» и расстанутся теперь не скоро. Тенину нужно было работать. Прикинув, как бы побыстрее реализовать товар, он для начала позвонил институтской подруге Тане.

— A-а, крутой бизнесмен! — зевнула она в трубку. — Как твоя новая работа? Найди мне что-нибудь с хорошей зарплатой.

— А что ты умеешь делать? — спросил Тенин.

— Догадайся с трех раз.

— Могу тебе предложить кое-что для начала. Хотя это и не то, о чем ты мечтаешь. Есть хорошие испанские сапоги. Нужно найти покупателей. Если дело пойдет, считай, ты обеспечена.

— Ну, давай попробуем, — вяло ответила она. — Если понравятся, первой покупательницей буду я. Бери пока две пары, а там посмотрим. Размеры тридцать шесть и тридцать восемь.

Они договорились встретиться через час. Тенин извлек из упаковки две белые коробки, сунул их в сумку. Перед уходом он попросил у Петрова разрешения оставить товар в его квартире. Не отрываясь от пишущей машинки, Михайло кивнул головой.

— Много-то я с тебя за хранение не возьму, — успокоил он. — Но одним литром не отделаешься.

Таню Юрий увидел издалека. Она стояла у метро, высокая, стройная, привлекающая к себе внимание прохожих. Приблизившись, Юрий увидел, что лицо ее помято, под глазами припухлости. Голос с хрипотцой. Не иначе, развлекалась с кем-то накануне. А может быть, только что закончила.

— На, держи, — сказал Тенин, передавая ей коробки. — От вашей деловой активности зависит успех предприятия.

Таня заглянула в коробки.

— Годится, — заключила она тоном знатока. — Мне нравится. Значит, есть надежда.

Цена ее тоже устроила. Они попрощались, и Тенин отправился домой. «Кем ты стал? — размышлял он, шагая по улице. — Ты же никогда не любил хождения по магазинам, даже по заграничным. Разве только, чтобы сделать необходимую покупку». Коммерция почему-то не увлекала его, хотя он и понимал, что дело это вполне достойное, что это тоже своего рода наука и искусство. Правда, обстановка в стране накладывала на это занятие негативный отпечаток. И вот теперь волей судеб он — коммерсант. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

— 3-завалю на месте, коммерсант сраный! — злобно прохрипел шедший навстречу рослый парень в кожаной куртке. — Тюльку мне гонит! За мальчика держит!