Покойники тоже плачут

— От це диво! — воскликнул Евгений почему-то по-украински, видимо, не найдя эквивалента в русском языке. — Ты такого в армии, я полагаю, не видал. Автомат двадцать первого века. Тоже из Тулы. На наших вертолетах примерно такие пулеметы стоят, только четырехствольные, так вот они его миниатюризировали и компенсатор отдачи усовершенствовали. Пятьдесят выстрелов в секунду, магазин — двести пятьдесят патронов, калибр 7,62. Этот могу продать хоть сейчас, только, боюсь, он тебе не понадобится. Наши им ни разу не пользовались и не хотят. Поехали в лес испытывать, так не поверишь — толстенную сосну им срезали. Завалилась в момент. Только щепки летели. А отдачу почти не чувствуешь. Ну где такую дуру использовать? И таскать неудобно. Наши говорят, «калашей» хватит, если что. Да и вообще мы оружием практически не пользуемся. Так, крайне редко и по мелочи. Накупили все это сдуру года три назад. Не знали тогда, как все обернется. А оказалось все гораздо спокойнее, чем мы думали. Головой надо почаще работать.

Тенин взял автомат в руки.

— У меня и денег таких нет, — признался он и добавил: — Хотя, может быть, скоро появятся. Ты с наркотиками дело имел?

— Нет. Сам не пользуюсь — спортсмен. И вообще мы не по этому делу. А тебе продать или купить?

— Продать. Чтобы с тобой расплатиться.

— Ладно, спрошу. А какой наркотик?

Юра сунул руку в карман и вытащил сверток, найденный в сапоге. Евгений развернул его, взглянул на упаковку и спросил:

— Что это?

— Не знаю, попробуй.

— Сам попробуй, умник. Может, это яд какой. Не знаешь даже, чем торгуешь, — усмехнулся Женя. — Ладно. Есть у меня специалист. Посмотрит. Короче, что берешь?

— Дай мне «беретту». Я к ней больше всего привык. И вот эту балалайку, — Юра указал на суперпистолет. — До пулемета, я надеюсь, дело не дойдет. Если еще деньжат подбросишь, свечку за тебя поставлю. Отдам, можешь не сомневаться.

— Если жив останешься, — уточнил Евгений. — Маслята не забудь.

— В смысле, патроны?

— В смысле. И глушители тоже.

Он полез в бумажник, извлек из него десять купюр по сто долларов и протянул их Юрию.

— Не пропивай только все сразу.

Тенин сложил железо в сумку, они вместе выбрались из «оружейной» и, опять попетляв по переулкам, выехали в центр города. Здесь Юрий пересел в такси и поехал к Петрову.

* * *

Человек в темной куртке и лисьей шапке, которого один из заказчиков в Староконюшенном назвал Голубем, неторопливо шел дворами. Раза два, поворачивая за угол, он останавливался. Один раз, чтобы закурить, другой — чтобы завязать шнурок на ботинке. По дороге он даже зашел в какой-то подъезд, но, задумчиво постояв в нем, опять вышел на улицу. Передвигаясь таким странным образом, он вскоре оказался в начале Пречистенки, где и сел в припаркованный у тротуара «Фольксваген-Пассат». Оглянувшись еще раз, он тронулся с места, поколесил минут десять по переулкам, пока не выбрался на большой безлюдный пустырь.

Там Голубь остановился, осмотрелся, достал конверт, вскрыл его и принялся просматривать бумаги. Первой была фотография человека в форме подполковника, лет тридцати с небольшим, светловолосого, со смелым симпатичным лицом. На другом листе он прочитал: «Юрий Александрович Тенин». Тут же был указан его домашний адрес. Были и другие адреса — его сослуживцев. Среди наиболее возможных связей фигурировала некая Татьяна Петровна Рыкова, проживавшая на Ленинском проспекте. Фотография отсутствовала, но подробного адреса было вполне достаточно. Вытащив из конверта пачку стодолларовых купюр, он равнодушно отложил ее в сторону и вернулся к фотографии объекта.

* * *

Тенин с сумкой, груженной оружием, ехал на квартиру к Петрову. Он решил пожить пока у него. Идеальный вариант. О Михаиле не знал никто из его знакомых. Он давно уже жил один, пересылая жене с ребенком часть зарабатываемых денег. Так было удобнее и ему, и ей, и, наверное, ребенку. Миша чрезвычайно любил шумные веселые компании. От семьи у него остался один только рыжий кот, да и тот периодически исчезал в неизвестном направлении в поисках пропитания, когда хозяин ударялся в затяжной загул.

Правда, сейчас у Петрова решил пожить Степа, но это не страшно. Квартира большая, всем места хватит. Михайло сил в Ермолаевском переулке в большом восьмиэтажном доме дореволюционной постройки, совсем рядом с Патриаршими прудами, где Берлиоз и Бездомный спорили когда-то с «профессором черной магии». Петров любил показывать друзьям, где именно сидели собеседники и где ходил трамвай, отрезавший Берлиозу голову в тот злополучный вечер.