Поколение

Двое мужчин продолжали стоять. Переступая с ноги на ногу и шумно отдуваясь, они с явным наслаждением подставляли свои крепкие тела крутому, обжигающему жару парной.

Когда дверь вновь распахнулась и на пороге появился банщик Илико с двумя пакетами замороженных овощей в руках, Димка понял, что больше терпеть уже не может, и тут же пулей вылетел из парной.

Он прыгнул в бассейн и даже не ощутил холода воды, только почувствовал удивительную легкость во всем теле.

Вода в бассейне была действительно ледяная, и, когда Димка вылез из него, его сразу потянуло в парную. Он огляделся и только сейчас заметил за перегородкой в углу помещения три душевые кабины. «Эх, темнота! — мысленно обругал себя Димка. — Ведь после душа заходят в парную. — И весело улыбнулся: — Мы дикие, мы не знаем закона. Мы из «черной дыры».

Он прошел под душ и стоял долго, попеременно включая то холодную, то горячую воду, продлевая то блаженное состояние, какое он испытал, выйдя из парной и прыгнув в бассейн.

— Ну и как там у вас, в «черной дыре»? — сквозь шум воды услышал он знакомый сиплый баритон.

— Такой бани там нет! — прокричал Димка.

— Не было и здесь, а теперь есть, — отозвался мужчина. — Дай срок, будет и у вас. — Он сказал это таким уверенным тоном, каким говорят люди, обладающие немалой властью, умеющие подчинять своей воле других.

«Видно, какой-то крупный начальник, — подумал Димка. — Даже здесь не забывает, кто он есть. Так что поговорка «в бане все равны» устарела».

Димка вышел из душевой и с вызовом посмотрел на обладателя начальственного баритона.

Мужчина открыл дверцу встроенного в стену шкафчика, достал две простыни, протянул одну Димке.

— На Руси баня никогда не считалась роскошью.

— Правда, они никогда не были с бассейнами, — задиристо возразил Димка.

Мужчина, не замечая Димкиного раздражения, спокойно продолжал:

— Были пруды, речки, а это лучше бассейнов. Но не в этом дело. Другое время — другие песни. — Он неторопливо и тщательно закутался в простыню. Несмотря на почтенный возраст — на вид ему было далеко за шестьдесят, — тело его казалось крепким и мускулистым. — В Прибалтике бани — лучшее место отдыха. В субботние и воскресные дни люди семьями приходят в бани и по нескольку часов проводят там. В буфетах пьют кофе, пиво. Сауны имеют многие предприятия. Ими пользуются все. Надо строить такие бани и нам, без них на Севере не обойдешься.

— Только для всех, — смягчившись, отозвался Димка.

— Конечно, для всех, — подхватил тот. — У нас баня может быть даже клубом, где встречаются люди. Если хорошо поставить дело, то можно все организовать.

— Только нужны другие банщики, а не Илико, — заметил Димка.

— Почему? — возразил его собеседник. — Если не сковывать свободу инициативы нашего Илико, он организует все в лучшем виде. Только надо смелее решать. А то у нас Домов культуры и Дворцов всяких понастроили, а они пустуют. Люди туда не идут, потому что там какие-то кружковые и классные занятия проводят. А я не хочу в секцию и кружок. Хочу быть сам по себе. Хочу прогреть кости в парилке, выпить бутылку пива или стакан чая из самовара и сгонять партию в шахматы или в то же домино. — Собеседник посмотрел долгим и испытующим взглядом в глаза Димке, будто решая, стоит ли и дальше доказывать этому юнцу свою правоту, и продолжал: — Но только это я буду делать сам. Без чьей-то подсказки. А если мне захочется чему-то научиться всерьез, то я пойду в секцию за свои деньги и попрошу, чтобы меня учили плавать, играть в волейбол, теннис и другие игры.

Димка удивленно посмотрел на своего собеседника, но в это время из предбанника донесся голос Пахомова:

— Сергей Семенович, Дима! Чай подан.

«Так это ж Сакулин! — догадался Димка. — Он! А я, дурень, наскакиваю на него…» Ему стало не по себе, и он, пробормотав: «Я пойду попарюсь еще немного», направился к парной.

— Ты прямо с простыней и иди, — посоветовал ему Сакулин. — Там она у тебя высохнет, и сидеть на ней удобно. Да и голову прикрой. — И он бросил Димке шляпу, в которой сам входил в парную.

Когда Димка вошел в предбанник, за столом все уже сидели. Илико хлопотал у истекающего паром самовара, разливал в большие синие чашки с золотым ободком пахучий чай. По правую руку от Илико сидел Пахомов, а слева — двое молодых мужчин, которых Димка видел в парилке. Сейчас они не казались ему столь молодыми. Тому, что сидел ближе к Илико, большому, с высокой черной шевелюрой и широким разлетом бровей было, наверное, уже лет под сорок. Его сосед выглядел чуть помоложе.

Речь шла об охоте. Чубатый сказал:

— Это был мой седьмой медведь. Я только крупного зверя считаю. Волка, кабана, изюбря, лося…

Димка сразу возненавидел чубатого. Если он убил семь медведей, сколько же этот тип перевел другого зверья? Димку даже передернуло, и он, не глядя на страшного этого человека, присел на лавку рядом с Пахомовым. Илико пододвинул ему чашку чая. На столе стояло еще чешское пиво, но все пили чай.