Поколение 40-х

Мы старшие ученики сажали для школы овощи, которыми нас зимой в школе иногда подкармливали. И ухаживать за этими овощами летом тоже обязаны были тоже школьники. Это была школьная летняя практика. Я, правда, никогда не ходила на эту практику. Я далеко жила и меня освобождали от нее. Была у нас в классе девочка, Валя Демина. Маленькая серая мышка, еще меньше меня, когда я пришла к ним в 5-ый класс. Незаметная, тоненькая косичка-хвостик, огромные очки. Тихая, никогда ни с кем не спорила, не убегала с уроков, не играла ни в какие игры на переменах. Стояла тихо где-нибудь и молча, наблюдала за другими. Когда ее вызывали к доске отвечать, она так же тихо шла, тихо отвечала, но училась добросовестно. И только на уроках ботаники и биологии оживала девочка. На лице появлялась улыбка, сонные глаза загорались огнем любопытства и нежности. Она с любовью разглядывала каждый цветок, стебелек. О каждом она знала столько, что все невольно начинали с уважением присматриваться к ней. Но урок кончался, и вновь гасла Валя, вновь становилась серой мышкой. Закончила Валя школу, как и большинство из нас, со средней успеваемостью. Я бы никогда о ней не вспомнила, если бы однажды, спустя более десяти лет, не встретилась с ней. Я ехала из Москвы на электричке в Кубинку. В вагоне, через две лавочки от меня у окна с журналом сидела женщина, в очках, с пушистыми волосами, аккуратная, небольшого роста. Что-то знакомое было в ее облике. Я долго всматривалась в нее, стараясь вспомнить, где я встречала ее. И вдруг меня осенило, да ведь это Валя Демина. Я подошла к ней.

– Вы, Валя Демина? – Она изумленно посмотрела на меня.

– Да, была Демина, теперь извините, нет, – улыбнулась она и я узнала ту девочку в ее добром светящимся взгляде. Разговорились, она узнала меня, рассказав о себе. Каково было мое изумление, Валя Демина, серая мышка сейчас профессор биологических наук при Тимирязевской академии. Замужем, растет дочь, муж биолог, живет в Москве. Вот Вам и серая мышка.

Я заканчиваю школу, уже большая, живем все вместе рядом. У матери с Михаилом растут двое ребятишек, все дела делаем сообща. Женя, закончив восемь классов, пошел работать учеником слесаря на автобазу на полигон и поступил учиться в вечернюю школу в восьмой класс. У бабушки в доме теперь появился мужчина, сын, приносит зарплату, она очень этим гордится:

– Слава Богу, одного подняла, пошел в люди, теперь не пропадет.

Дмитрий ходит в школу на село. Примерно в это время вошло обязательное образование восьмилетнее, и на селе стала восьмилетка. Митя очень добрый и честный мальчик. Мы почти ровесники и очень дружны. Он всегда за меня заступается и даже за столом старается оставить для меня кусок получше. Он никогда ни с кем не дрался, все друзья его любили и уважали, он, как и бабушка жалел меня, что мать привела мне в отчима, буйного пьяницу, хотя никогда об этом слова никому не сказал. Рядом, через дорогу от нас, находился гарнизонный клуб, где бывали вечера отдыха и по выходным показывали фильмы. На вечера мы, конечно, не ходили, малы еще, а вот в кино любили. Только на билеты денег не было, собираем всю неделю мелочь. У меня часто не было, мать не дает:

– Какое еще тебе кино, на хлеб денег нет; а ей кино подавай! Так Митя потихоньку отдавал мне свои копейки.

– На, возьми, я так с ребятами прорвусь.

И они действительно прорывались. Гурьбой поднажмут на солдатика, что билеты у входа проверяет, потом попробуй их выловить в зальце. Билеты без мест, садись, где свободно, цена один рубль. Ну а если не прорвутся, то шли в будку к киномеханику и смотрели фильм оттуда, тот всегда пускал к себе ребятишек, у которых нет билета.

Когда воинская часть только обустраивалась и клуба не было, то фильмы показывали вообще на улице, как начинало темнеть. Повесят белое полотно на дерево, а садись где хочешь, естественно на траве. Так на эти фильмы ходили все от мала до велика, даже моя бабушка. Она вообще была очень активная, и каждый вечер старушки собирались по очереди друг у друга на беседки. А их было тогда после войны пять человек, звали они друг друга не по именам, как положено, а по прозвищам от фамилий: Моя бабушка Обрезкова – Обрезчиха, другая Горохова – Горошиха, Боландина – Боландиха и т. Женя не любил эти посиделки матери и все время возмущался, их гаданиям на картах, беседы о Боге. Он был у нас слишком правильный того времени, первый комсомолец, комсорг, потом стал парторг.

Но бабушка не обращала на его выступления никакого внимания, она очень его жалела. Дело в том, что Женя у нас был болен, его контузило во время одной из бомбежек и у него лопнула барабанная перепонка правого уха. После войны ему сделали неудачно операцию, и он плохо слышал на это ухо и очень часто болела голова. Из-за этого его не взяли в Армию, он очень переживал по этому поводу. Тогда молодежь в Армию шла с охотой. Это было почетно.

Когда у матери с Михаилом родился сын маленький Миша, бабушка была очень недовольна, все время ворчала на мать: