Поколение 40-х

Миша и Тома, Женя с Катей и сыном Сережей, мы с Юрой и нашими двумя детьми Ирой и Петей, ну и сам Дима с Зиной и маленьким Сережей. Это был уже целый родовой клан, с этого момента мы стали постоянно собираться вместе, отмечая любые семейные события. Только собираться стали у Южаковых, у матери. Здесь было посвободнее. У них была квартира в одноэтажном четырехквартирном кирпичном доме, у каждой была большая терраска и маленький участок земли. Там у них был небольшой садик: четыре яблони, вишни, сливы, по периметру смородина и малина. Все это было ухожено и давало достаточный урожай, вдоль окон цвели пышные цветы. Мать очень гордилась своим садиком, из – за него она и выбрала эту квартиру, хотя им предлагали в многоэтажном корпусе. Самое привлекательное в их квартире была терраска, летом там проходила вся жизнь семьи. Там стоял стол, диван, где отдыхали, кушали, встречали гостей. Дверь в сад была летом постоянно открыта. Бабушка, которая постоянно ходила к дочери, очень любила ее квартиру, кругом зелень, цветы, никто не шумит за стеной,

– А у нас, как в каменном мешке, окна, двери – все закрыто. А главное нечего делать.

– Ну что ты все ворчишь, всем недовольна, – останавливала бабушку мать, – ведь Митя разработал кусок земли у реки, у Вас там большой огород, сарай, если есть желание занимайся им.

– Я не спорю это не плохо, но все равно не то, когда у тебя свой дом, рядом свой сад. А эти маленькие клочки на сотню хозяев, где каждый сажает то, что хочет: одни сад, другие картошку, третьи клубнику. Представляешь, что будет на этом пустыре лет через десять?

– О чем ты переживаешь? Будет замечательное место! Был же пустырь, крапива. А теперь цветут цветы! А что будет через 20 лет, ты проживи эти 20 лет, вот о чем надо думать.

– Да ты что, я не собираюсь жить еще 20 лет, хотя бы год-два. Мне просто хочется, чтобы внукам было хорошо после нас, чтоб не поминали нас не добрым словом за наши ошибки, вот что главное.

– Можешь быть спокойна, твои внуки не помянут тебя недобрым словом, если только может я иногда, все ты меня ругаешь, все воспитываешь, а уж я сама давно бабушка. Скажи вот отчего принесла назад белье, что я тебе постирала?

– Да что-то плохо отстиралось, ты уж простирни его еще разочек, не нравится мне.

– Ладно оставь, привередничаешь, нормальное чистое белье, и вот Зину зря обижаешь, не доверяешь ей стирку, а она хорошая мать, жена твоему сыну.

Дело в том, что бабушка всю жизнь была чистюля, и не доверяла свое белье стирать невестке, а носила его к матери, после того, как ее парализовало. С этим мы все смирились, Зина женщина добрая, приветливая понимала любовь матери к сыну и не вступала с ней в конфликт, со всем соглашалась, была благодарна ей, что бабушка сидит с внуком, уходила на работу, оставляя на нее дом. Бабушка не получала никакой пенсии, у нас во время войны испортились все документы, пришлось все восстанавливать, даже паспорта. И никаких справок о ее трудовой деятельности не осталось. В 1941 году когда нас поселили в лесу в землянках, там, в дождливые дни вода протекала через земляной настил по железным трубам от нашей «буржуйки» и эта сажа попала на нары, где хранились документы, фотографии и все испортилось, пришлось все восстанавливать после войны. О чем я больше всего сожалею, что не осталось ни одной фотографии довоенного периода, не сохранилось ни одной фотографии отца, это очень грустно.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Лето 1964 года. Юра Украинцев защитил диплом в заочном институте. Он нелегко достался нам. Ведь нельзя учиться одновременно в двух вузах, тем более военным. Когда Юра поступил в академии. Им. Ленина, то начальник академии генерал-полковник Желтов, вызвал его и сказал:

– Я пока не знаю, что Вы учитесь заочно в гражданском Вузе, не буду знать до первой тройки в нашей академии.