Поколение

— Не так у нас все, не так. Мы тоже не могли друг без друга, а потом что-то случилось. Еще Наташке лет пять было. Это когда он в свои экспедиции начал уходить. Вот тогда бы нам и разорвать, а я все думала, наладится. Знаешь, он уезжает на лето с партией, а я не могу, не могу, и все. И он тоже говорит, что не может без меня, но едет. Я уже тогда не верила ему: раз уезжает, то может. Сколько я проплакала ночей, а наутро брошу Наташку, как котенка, в детсад и бегу на работу, а вечером опять плачу. Жду его, проклинаю, и свет мне не мил. Так каждый год, а он как помешанный на своих партиях. А потом эти стройки начались. Наш институт проектирует новый нефтепровод, прокладывают газопроводы. Заказчики бомбят телеграммами. Олега посылают на эту стройку утрясать проект на месте. А жизнь идет. Родилась Вера и совсем привязала меня к дому. Сижу с детьми, вытираю им носы и жду, себя обманываю: вот девчонки поднимутся на ноги, вот лето пройдет, вот Олег приедет. Он явится как красное солнышко, начнет говорить, как там без меня, без детей тосковал, и я перестану реветь. Клянется: хватит, наездился, пусть теперь другие. А просидит зиму, да и то не всю, и опять его уже подмывает, прямо как болезнь: какая. Смотрю, смотрю на него да закрою глаза — езжай! И опять одна, не жена, не вдова. Днем на работе, утром и вечером с детьми колгочусь…

Рая, перестав бороться со слезами, не могла остановиться.

— …Проходит год, два, десять, проходит жизнь, да разве я так ее мыслила? Нет, погоди. — Она не давала говорить подруге, которая знала, что Олег Лозневой совсем не такой, здесь что-то не так: случилось несчастье, и надо спасать их семью. А Рая все говорила и говорила.

— У меня ведь тоже одна жизнь, пойми, Олюшка Лапушка. Неужели жизнь кончилась? Я еще и не жила, только провожаю да жду его. А мне тоже хочется как у людей, хочется счастья. Так жить я не могу, не могу…

— Рая, ты возбуждена, я понимаю. Но не говори так. Неужели у вас с Олегом ничего хорошего не было? Ведь какая любовь у вас, мы же все вам завидовали. Такая пара. Умные, красивые. Чего еще?

— Это было, было. Но теперь как после пожара. А жить прошлым не могу. — Последнюю фразу она произнесла тихо, на выдохе, словно ее покинули силы.

Рая уже не плакала. Глубокие темные глаза стали колючими и сухими, вся она напряглась и окаменела, готовая защищать себя от всех, в том числе и от подруги. Такой Оля ее не знала и не могла сообразить, что ей теперь делать, что ответить.

— Ты только не говори Вадиму…

Оля даже вздрогнула. Лишь сейчас она подумала о муже как о последней надежде. Один он может еще что-то сделать.

— Знаешь, — растерянно протянула она, — а я все равно проговорюсь, я ничего не могу скрывать от Вадима… Постараюсь молчать, — поспешно заговорила Оля, — постараюсь, обещаю.

— Да нет, говори, это я так. Знаешь, когда все уезжали на свой северный газопровод, то, наверно, уже догадался… Ходил как в воду опущенный, а я все ждала: вот откажется, вот откажется. А когда уехал, то подумала: значит, все…

И глаза у Раи опять посуровели, и в них мелькнула холодная решимость.

— Раз у него своя жизнь, значит, и у меня. Может, и мое счастье еще не все вышло. Сколько за мной парней ходило! До сих пор еще в институте заглядываются…

— Постой, Рая, — вдруг настороженно спросила Оля, — да не посматриваешь ли и ты на кого? А ну, как на духу, выкладывай.

— Да ты что?

— Давай, давай, — наигранно начальственным голосом потребовала подруга, — меня не проведешь. Может, с Левой Вишневским? Он к тебе еще с десятого класса неравнодушен. Ой, смотри, Рая!

Лицо Лозневой зарделось. Она хотела побороть свое смущение, но, смутившись еще больше, сказала:

— При чем тут Лева? Я расхожусь с Олегом. Лева был всегда, я же не расходилась. — Она хотела еще что-то сказать, но умолкла, потому что она не хотела, не имела права впутывать в свои семейные отношения третьего человека. Только они одни с Олегом во всем виноваты.

Но не такая была Оля.

— А может, ты Леву, как спасательный круг, всегда про запас держала, и он постоянно мешал вам жить? Только не хитри. Себя не обманешь.

— Не хитрила и теперь не собираюсь.

— А скажи, зачем Лева появился в вашем институте?

— А я откуда знаю? Сыромятникову нужен был расчетчик.

— Нет, Лева сам перебрался к вам, чтобы к тебе поближе быть.

— Брось чепуху говорить. Когда это было! Он уже пять лет в институте.

— Вот пять лет и ждет. Упорный.

— Да что ты, Олька? — испуганно крикнула Рая. — Ты что?

— Я ничего, а вот ты что! Неужели не понимаешь? — И совсем другим, еще более настойчивым голосом спросила: — Ты с ним встречаешься?

— Как встречаюсь? Почти каждый день видимся в институте.

— И все? А почему Лева не женится?

— Ты же знаешь, он был женат и развелся.

— Так. Значит, он тебя до сих пор любит и надеется, а ты?

— Что я? — сердито заходила по кабинету Рая, — Что я? Он мне замуж за него выходить не предлагал.

— А разведешься с Олегом — предложит. Ты на это надеешься?