Поколение Китеж. Ваш приемный ребенок

– Муся только теперь расслабилась и перестала бояться окружающих. Вот и блажит.

Я

– Процесс положительный. До этого Муся была похожа на черепаху, спрятавшую голову. А теперь она эту голову отважилась высунуть. Но выбор программ ей достался не большой: или «притворятся мертвой», или, образно говоря, плеваться и кусаться. И все равно это шаг вперед.

Теперь с ней можно работать. По сути, она открылась для общения.

И теперь важно не задавить наказаниями, а ограничить ее агрессивность, сделать контакты более разносторонними, приятными.

Она еще долго будет в состоянии проверки новых законов мира.

Глава 7 АНТИВИРУСНАЯ ПРОГРАММА

К моменту, когда я пишу эти строки, Китеж существует уже пятнадцать лет. Все эти годы для меня были наполнены постоянной борьбой с нежеланием наших подопечных воспринимать новую реальность, то есть менять уже существующий ОБРАЗ МИРА.

«Катя хочет быть похожей на мальчиков, такой же крутой!» Это означает – сильной.

Сила – это главное условие безопасности. Катя чувствует себя слабой и пытается стать сильной единственным понятным ей способом. Для тех, кто с младенчества решал задачу выживания, излишняя вежливость кажется непрактичной. Грубость, жесткость, простота на уровне первообразов ощущаются как реальность и надежность. А все остальное отвлекает от главной жизненной задачи – борьбы за свой статус среди сверстников.

– Почему, Катя, ты рычишь на подружек: Синди и Нину?

– А потому, – ответила Катя, которая к этому времени стала мне доверять, – что тихим садятся на шею. Если не будешь защищаться, то тебя сомнут.

Работает программа, которая была приобретена где-то в раннем детстве, – стоять на своем, не поддаваться сомнениям, а то забьют.

Такая программа есть практически у всех детей, испытавших трагедию сиротства. У них на душе и на теле болью записана информация о том, что, оставшись в одиночестве, нужно бросить все силы на то, чтобы выжить. Только это имеет значение! Хуже всего то, что эта программа, а вернее, разрушительный вирус, входит неосознанно в детстве и как бы врастает в Я. Человек, став взрослым, настолько срастается с ней, что принимает за часть своей личности.

Психологи говорят: вытесненные воспоминания. Они вытеснены на периферию памяти, но не стерты, а значит, продолжают действовать как фоновая программа. Работать с этой вытесненной информацией можно, очевидно, только тогда, когда мы вновь оказываемся захваченными болью воспоминаний. Но боль трудно переносить.

Вот тут и требуется помощь родителей или наставника, которые выслушают, поддержат и не осудят! За душевной беседой в спокойной обстановке даже самые неприятные воспоминания уже не внушают ребенку привычного страха, и можно найти в себе силы заглянуть туда, куда до этого заглядывать не решался. Родитель рядом – он не торопит, слушает, защищает.

Год потребовался на то, чтобы выйти на новый уровень доверия с двенадцатилетней Лерой. Она впервые отважилась рассказать мне о событиях пятилетней давности:

– Мы были в гостях в соседней деревне. Папа и мама еще не очень пили, но все-таки мама была пьяна. Она хотела ехать с какими-то дядями на «Волге». Помню, что машина была белая. Но мне очень не понравились дяди. Туда, в машину, села тетя, а я вцепилась в ногу мамы и не пустила. А на утро тетю нашли за фермой мертвой. Я помню, как я радовалась, что мама не поехала туда. Но потом мама снова пила. И в конце концов погибла. И зарыдала.

Теперь я понимаю, что Пера рыдала потому, что осознала свое бессилие перед обстоятельствами: не смогла спасти маму от пьянства. Как в сказке, два раза спасла, а на третий не уберегла. И за ошибку была наказана некими высшими силами сиротством. Это обобщение мне удалось составить из ее весьма несвязных объяснений переживания.