Поколение пепла

Но нет, об этом нельзя думать. И, конечно, там успели вывезти и спрятать женщин и детей.

* * *

Богданов, как и полагается комиссару, при каждом случае занимался с ними агитационной работой. И только перед боем он был краток:

– Порвем их, как грелку, за наш дом. Пусть пожалеют, что сунулись. И еще… Кто будет праздник труса отмечать… получит сразу и на месте.

Ключарев тоже произнес очень короткое напутствие:

– Вперед, ребятки. На миру и смерть красна.

Ополченцы уже знали, против кого и чего воюют, поэтому рассусоливания были излишни.

Утром они наткнулись в лесу на группу беженцев – коренных жителей деревни Гусево. Женщины и дети. Все женщины старше двенадцати изнасилованы многократно. Их неделю держали в сексуальном рабстве, сначала командиры, передавая из рук в руки, потом рядовой состав, трахая скопом, по-скотски. Еще больше рассказали два допрошенных «языка», прежде чем умереть, болтаясь на суку.

Оказывается, эти женщины не сбежали, как вначале подумали ополченцы. Их выгнали из деревни по приказу командующего армией алтайцев, генерала Бесфамильного. Выгнали, чтоб те не отвлекали готовящихся к финальному броску бойцов армии вторжения. До этого, когда Гусево только было занято под перевалочный пункт, в деревне творилась сплошная кровавая вакханалия. И это была не первая деревня, про страшную судьбу которой ополченцы услышали. По мере своего быстрого продвижения из Алтая с заходом на территорию Кузбасса, южная орда сеяла смерть и разрушение. Те, кто жил достаточно близко от шоссе, кто не успевал убежать и спрятаться, становились ее жертвами, даже если они никогда не слышали про Подгорный. Их не только грабили, резали и насиловали, но часто еще и ели. Грузовики и автобусы южан двигались быстрее, чем новости об их приближении. Поэтому многих на нейтральных, ничейных землях вторжение застало врасплох. Несколько женщин оказались не из Гусево или соседних селений, а из Кузбасса. Их, теперь наполовину потерявших разум, алтайцы забрали оттуда в качестве трофея и везли с собой, удовлетворяя свою похоть во время остановок, а может и на ходу. Женщин, как рассказала одна из них, хватало максимум на сотню километров, после чего их выбрасывали прямо на дорогу.

Это был пряник. Войско Сибагропрома явно было довольно. Но там, где был секс, сразу же появлялась водка, наркотики и начинались разборки между своими. Поэтому Бесфамильный, прибывший сюда недавно и сменивший садиста по кличке Череп, этот передвижной бордель пресек. Он мог быть не офицером, а просто самозванцем, но он навел среди армии вторжения мало-мальский порядок. Пряник в виде возможности грабить и насиловать у нее отобрали, взамен применив кнут – и настоящий, пастуший, и фигуральный – угрозу децимации.

«Вы получите все после победы, а пока будьте паиньками», – говорил он орде со своего командирского танка, после чего показательно расстрелял пятерых самых отпетых из башенного пулемета. А женщин с теми детьми, кто еще был жив, выгнали в лес на поживу волкам.

Крупный бизнесмен Мазаев, о котором Богданов много рассказывал после своего вояжа, был рачительным хозяином, и первый удар должна была нанести именно орава, набранная не из его крестьян, а из бродяг северной части Алтайского Края. В награду им обещали еду, теплые жилища, женщин, но они явно были расходным материалом. Не все тут были потерявшими человеческий облик существами. Кого-то просто гнала нужда. Один из «языков» выглядел как нормальный мужик, божился, что у него есть семья под Барнаулом, которой он обещал вернуться с едой. Но не меньше половины из этой компании знали вкус человеческого мяса.

Имея при себе действующего представителя власти, Сибагропром получил доступ к горам оружия, пусть и устаревшего. Поэтому легко мог вооружить хоть все население региона. В этой войне количественный перевес был не стороне Подгорного. Поэтому и тот не мог себе позволить миндальничать.

Еще через четыре часа перехода ополченцы были у Гусево. Они шли в глубине опушки уже начавшей дичать березовой рощи, в километре от шоссе, приближаясь к деревне с юга. Кровососущие насекомые досаждали им в самом начале пути, уже на второй день всем бойцам раздали тюбики репеллента. Теперь их скорее могли бы учуять, но, похоже, командир решил, что если его подчиненные будут махать руками и чесаться – это много хуже. И все равно звон комариных стай стоял у них в ушах, как только они спустились с гор в более влажную часть региона. А ведь кроме комаров были еще и энцефалитные клещи, активность которых из-за сбившегося климатического календаря трудно было предсказать. Эти уже просто опасны для жизни.

К населенному пункту подходили с тыльной стороны, с задворков. Не только этого поселка, но и всей страны, подумал Александр, глядя на покосившиеся заборы, сгнившие явно до Зимы. При этом дома у автодороги, делившей поселок надвое, были вполне приличными, обшитыми пластиком, некоторые даже с покосившимися спутниковыми антеннами, которые никто не удосужился снять.