Поколение пепла

Он поднял к ее глазам большой черный пистолет. Явно не бутафорский, как и глушитель на нем. «Стечкин»: муж ее и по оружию натаскать успел.

На пальцах у него была синяя татуировка с непонятной фразой «Homo hapiens», которую девушка не смогла перевести, несмотря на знание латыни.

— А за окном тебя все равно не услышат. Вон там погода какая, — он снял шляпу и положил ее на столик.

Этот престарелый ковбой с железными зубами был прав, и Маша это понимала. Стекло едва выдерживало напор шквалистого ветра, деревья шатались так, будто наглотались галлюциногенов. Дождя пока не было, но и он должен был забарабанить вот-вот. Никто не услышит. Они хорошо выбрали время.

«Я вам ничего не скажу», — хотела было сказать Маша, но не стала. Если уж молчать, то молчать как труп.

Но тут девушка вспомнила рекомендацию мужа на этот случай.

«Если так случится, солнце, что тебя схватят враги и начнут пытать, ты рассказывай все, что знаешь. Не надо строить из себя Зою Космодемьянскую. Не надо. Они все равно расколют, если не дураки. А дураков давно не осталось. Расколют, а в процессе сделают с тобой много нехорошего. И все эти твои страдания, заметь, будут напрасны. Можно ввести врагов в заблуждение ложной информацией — но для этого нужна специальная подготовка, а у тебя ее нет. Поэтому не юли и говори правду. Примерно так учат всех новобранцев в Израильской армии. А они, жиды проклятые, еще ни одной войны не проиграли».

А значит, поправка. Она ничего не скажет, пока будут просто делать больно. До тех пор, пока не начнут убивать по-настоящему. Тогда придется волей-неволей рассказать. Только бы не пропустить эту грань, подумала она.

Дед вытащил кляп, дав ей глоток свежего воздуха, и начал задавать вопросы.

Ему понадобилось всего десять минут. На протяжении их пистолет в основном был направлен в пол, но несколько раз поднимался и смотрел ей то в лоб, то на переносицу, заставляя не сбавлять темпа.

— Отлично, девочка моя. Тут уже четыре человека до тебя раскололись. Но и тебе спасибо за подтверждение. Теперь поспи, доченька, — сказал он почти ласково, сунул руку в карман и достал оттуда что-то похожее на набитый песком носок.

Девушка не успела даже удивиться, зачем эта штука, как дед произвел неуловимо быстрое движение рукой, и странный предмет врезался ей в висок.

В голове будто взорвалась граната. Она увидела, как стремительно приближается пол, но упасть на него ей не дали, подхватили.

— А вы, оглоеды, ее не тронете. Иначе отвечать будете. Тащите следующего. А жмурика в шкаф, — было последнее, что она услышала, прежде чем погрузиться в темноту.

Какой-то шнырь с оспинами на лице, явно чужак, деловито оттирал тряпкой кровь с пола.

Глава 3. Реквием по надежде

Он проснулся от шума, и только придя в себя, понял, что этот шум доносится не снаружи. Шумы были в сердце, и организм разбудил его сигналом о своем плохом самочувствии.

Демьянов понял, что заснул, сидя в кресле в рабочем кабинете Боброва. На глубине сотен метров под горой Ямантау. Теперь уже неясно почему, но он решил провести несколько ночей, на которые им пришлось задержаться в комплексе, в апартаментах кремлевского кукловода. Остальные занимали квартиры технического персонала, где условия были ничуть не хуже, а он без всякой пользы для дела, от одного пустого любопытства он решил получше осмотреть этот уголок.

В первую же ночь он нашел за панелями обшивки ноутбук. Но по-настоящему важные вещи такой человек не будет доверять компьютеру, и там оказались только серые финансовые схемы членов дачного кооператива «Пруд», никому теперь не интересные и смешные.

Всего через два часа интенсивный поисков майор нашел тайник, а в нем толстый ежедневник в кожаном переплете. Как же хорошо он научился понимать людскую психологию. А вот здесь уже были вещи поинтереснее.

Вещи, которыми ему обязательно надо было срочно с кем-то поделиться.

Движимый каким-то странным побуждением, майор подошел к окну. Потянув за шнурок, он раздвинул жалюзи. Темнота. Еще бы, наверху сотни метров гранита. Демьянов посветил фонариком — слегка матовая, но отражающая свет поверхность. А что если это был экран, на который мог проецироваться вид хоть Красной площади, хоть Нового Арбата, хоть безмятежной природы? Экран мог быть светодиодный, поэтому ему много энергии было не надо.

Сигареты в пепельнице. Он чувствовал слабый запах дорогого табака, который еще не выветрился, несмотря на прошедшее время.

Рядом вдоль стены стоял большой аквариум с затейливой крепостью с башенками, в мутной воде неаппетитный суп из давно сдохших рыбок.

Хотя нет. Рыбки уснули, умерли. А сдох тот, кто здесь когда-то заседал. Это была не комната психологической разгрузки, а кабинет человека, который любил комфорт.

Демьянов представил себе, как этот маленький коротышка сидел в глубоком кресле, едва доставая ногами до пола, как строил чингисхановские планы, когда страна уже билась в корчах. Ему стало мерзко. Не было ненависти. Ненавидеть можно врага, а это просто насекомое.