Поколение победителей

Обычный человек живет по прихотям судьбы и стечениям обстоятельств, но избравший народное дело герой ведет с судьбой честный мужской диалог, противопоставляя слепому случаю правду общего дела, наполненную коллективной волей, интуицией, мудростью и, что не менее важно, выдержкой. Это не просто умение «держать удар», но и отточенное мастерство наносить свой в нужное время, в нужном месте и с нужною силою…

В судьбе Поколения победителей отразилась жизнь лучших сынов и дочерей народа: прямых, честных, неудобных для инструкций и рапортов гениев и самородков, которые на свой страх и риск вырывали у противника стратегическую инициативу в борьбе за победу. Им вдоволь пришлось продираться сквозь бытовые и жизненные тернии, пройти через слесарные мастерские, кружки ОСАВИАХИМА, учебу в вечерних школа и рабочих факультетах. Война только очистила и раскрыла подлинную природу, заложенной в них народной силы.

Старые, дремавшие десятилетиями истины в мгновение ока припомнились целому поколению: Сам погибай, а товарища выручай. Кто друг друга выручает, тот врага одолевает. Друг за друга стой — выиграешь бой.

Не только солдаты и офицеры, но вчерашние студенты, рабочие, инженеры, ученые, оказавшись на фронте, являют миру не только чудеса героизма, но и выдающуюся народную смекалку, сводящую «на нет» технические и стратегические преимущества врага.

Герои военных лет удивительно чисты и возвышены: они безоговорочно верят, что справедливость восторжествует, что подлость будет наказана, что нет на свете ничего дороже любви к Родине. Они живут, всё измеряя честью и долгом, демонстрируя главное оружие нашей победы — русскую силу.

Не случайно, рассказывая о встрече на фронте с командиром пехотного полка, писатель Андрей Платонов назвал его «Сыном народа». В нем нашел он средоточие народной души и вековой силы, основы, на которой стояла, стоит и стоять будет вечно Земля Русская.

«Есть люди, характер которых возможно приблизительно определить, и образ их делается сразу ясен. Но есть люди иные: вы уже знаете о таком человеке многое, однако они похожи на земное пространство — дойдя до одного горизонта, вы за ним видите следующий, еще более удаленный, и должны идти снова вперед…

При мне он говорил в одной роте о кровном братстве рабочего, пахаря и бойца, плуга и винтовки.

— В мире есть злодейская сила… Крестьянин возделает землю, токарь на станке создаст нужную вещь, но придет злодей, он убьет пахаря и рабочего, заберет себе их орудия труда — плуг и станок. Что толку в плуге и станке, если у человека отымается его жизнь. Поэтому без винтовки и плуг и станок не нужны. Поэтому для защиты родной земли нужны мы, солдаты. Я вам говорил о труженике, которого может убить злодей. Но если даже пахарь или рабочий останется в живых, то к чему тот хлеб или те вещи, что он наработал, если хлеб его пожрет враг либо заберет себе созданные его трудом вещи и только умножит этим свои силы.

Бойцы с доверчивым изумлением слушали командира: понятные слова его глубоко западали им в сознание, и в сердцах их утверждалось чувство высокого человеческого достоинства, достоинства советского солдата, которому доверено сберечь человечество от убийства.

Он считал пехоту сильнейшим родом войск, потому что, сколь ни слаб огонь одного пехотинца, но каждым этим огнем управляет разум человека, и огонь его точен и губителен.

«Кто не умеет сжечь, изувечить танк, тот еще не солдат-пехотинец! — говорил подполковник своим бойцам и старательно учил их технике сокрушения машин врага. — Однако, можно знать свое оружие и все приемы, дабы наверняка остановить танк, и все же не суметь сделать это. Солдат должен иметь в себе внутреннее оружие — великую душу, сознающую свой долг, чтобы встретить несущуюся на него, бьющую в него огнем, стальную дробящую препятствия машину, и ударить ее насмерть, сохраняя в себе разум и спокойствие, необходимые в бою. Это внутреннее оружие — душевное устройство — солдату дает лишь Родина…»

Вслед за тем бой точно остановился на мгновение, перевел дыхание, и все вдруг переменилось. Наша артиллерия тяжелых и средних калибров с внезапностью порыва ветра участила, удесятерила силу огня. Ревущий поток снарядов, как движущийся, бегущий навес, возник в небе над нашей пехотой, и далеко впереди нее встал вал сверкающего пламени и темная медленная туча праха над ним, — что было там живым, то умерщвлялось, что умерло — сокрушалось вторично. И тот вал, судя по блеску разрывов, медленно начал удаляться вперед, призывая за собой пешего солдата.

Красноармейцы, увидев рассвирепевшую, радостную мощь своего огня, поднялись все в рост и пошли в атаку, исполненные восторга веры в непобедимость, и закричали от счастья, от гордости.

Я спросил у подполковника, что теперь дальше будет, какое у него задание.

— Идти вперед, — сказал и увлеченно указал в сторону противника, обрабатываемого на его рубежах плотным огнем. — Вот великое творчество войны! Его создает высший офицер — наш народ, наш священный народ…»