Поколение победителей

На гребне мутной, но широко известной в соответствующих кругах истории внииртовцы вознамерились делать нашу «Спираль‑1» на основе переносного проигрывателя пластинок «Концертный‑М» московского опытного завода ВНИЭлектропривода. Последний они получили с потрохами под свое крыло, осуществив тем самым давнюю мечту организации собственного производства. Этим дело не ограничилось, новоявленные мастера виниловерчения и электропроводомотания умудрились договориться с немцами о покупке патентов и оборудования для выпуска «Telefunken‑600», благо с развитием магнитофонов их отдали чуть ли не по цене макулатуры и металлолома. Причем меня об этом никто не ставил в известность до самого последнего момента, когда менять что‑то было поздно.

В течение года ВНИИРТ доработал устройство до «Спирали‑3». По‑европейски гламурный внешний вид и фронтальная загрузка дисков смотрелась очень прилично, хотя при этом была напрочь потеряна возможность переставлять тонарм по секторам. Зато надежность заметно выросла, немецкое оборудование явно стоило своих денег. А после добавления специальной чистящей фетровой прокладки можно было записывать и считывать чуть не сотни дисков подряд без единого сбоя.

Так что вместо опытной партии в три десятка дисковых магнитофонов к 1969 году промышленность СССР начала «выплевывать» чуть не тысячу «Спиралей‑3» в месяц. Брали их на ВЦ крайне неохотно, вернее, отказывались бы вообще, будь какой‑то иной выбор. Заменить перфокарты дисками не удавалось, программисты привыкли тасовать колоду карточек вручную и править ошибки буквально по одному знаку‑дырке. С магнитной лентой конкурировать тем более бесполезно: там счет шел минимум на мегабайты. Конечно, постепенно появились свои любители и энтузиасты дисков, даже пришлось в «компьютерном» приложении к журналу «Радио» создать рубрику для объявлений по обмену программным обеспечением. Процесс адаптации к новинке шел угрожающе медленно. По‑хорошему, нужно было честно фиксировать провал эксперимента. Но… К тому времени на отрасль стремительно накатывалась новая эпоха.

Доводка первой в мире полностью электронной игры «Тетрис» заняла больше времени, чем хотелось бы. Серийное производство в СССР – нечто невообразимое. Длиннейший список позиций поставки, сотни строк только по резисторам, диодам и транзисторам. На каждое наименование – некоторое, заранее неизвестное количество штук. Ведь даже в самом лучшем случае производитель даст не все, резать заявки их самая любимая забава. К этому приходится добавлять неизбежную отбраковку «входного» контроля, после чего логистика превращается в полноценный ребус. Так что снабженцы Староса, усиленные простыми инженерами и техниками, уже давно мотались по городам и весям, выпрашивая «в порядке оказания технической помощи» и даже требуя «под приоритетную программу» нужные изделия.

К лету пришлось бросить в битву последний резерв командования, а именно Федосея Абрамовича Шварца, штатного снабженца НИИ «Интел».

Его рассказы о реальности порой просто шокировали:

– …Дальше я таки метнулся на «Светлану» за тремя тысячами маломощных высокочастотных транзисторов, – за кружкой чая отчитывался о проделанной работе товарищ Шварц. – По ним завал, вот что хочешь делай, а закрой комплектацию. Как обычно, подготовил письма из министерства и старосовского КБ, чтоб все честь по чести. Захожу чуть не с поклоном на ковровую дорожку кабинета главного инженера Смирнова, красно‑розовую, с цветочками по краям, прямо как в ЦК, здороваюсь с порога. А тот, не поднимаясь с кресла, издали кричит: «За высокочастотниками?» Я отвечаю: «Да». В ответ: «Вон отсюда!»

– Прямо так и сказал?

– Нет, конечно! – невесело скривил губы под седыми усами Федосей Абрамович. – Матом завернул, лысая сволочь. Так бы и приложил!

– Ничего себе! – Других слов у меня попросту не нашлось.

– Пошел я, несолоно хлебавши, к Филиппу Георгиевичу, – продолжил повествование снабженец, чуть позвенев для порядка ложечкой в стакане. – Тот покряхтел, поругался, но дал номер телефона, бумажку с ним аж из личного сейфа вытянул. Да предупредил, чтоб я «берег на самый крайний случай» и в начале разговора обязательно произнес слово «ромашка».

– Да ну! – Я чуть не поперхнулся изрядно зачерствевшим с утра пряником, хорошо хоть чай был под рукой. – А про тридцать восемь утюгов он ничего не говорил?

– Каких утюгов? – пришла очередь удивляться Федосею Абрамовичу.

Пришлось рассказать анекдот про героического разведчика Максима Максимовича Исаева и проваленную явку. Еще и про Мюллера с Борманом вспомнил. Благо книга про будущего Штирлица уже написана.[1064] Хотя получилось не очень, образ ловкого штандартенфюрера не стал тут еще расхожим мемом. Зато старый снабженец успел умять пару кусков батона с маслом, секретарша никогда не забывала приносить ему с чаем любимое лакомство. Можно понять – свои зубы Федосей Абрамович потерял еще в конце 30‑х, золотые бережет и на мои пряники не покушается.

С новыми силами снабженец продолжил свой рассказ: