Поколение S (СИ)

— Как насчёт сока? Я хочу пить, — предлагает Лика, я машинально киваю. — Ты чего? Новенький так подействовал?

— Кто? Мирон? — удивленно переспрашиваю. — Нет, что ты. Это вообще не мой типаж. Слишком заметный.

— А Данил, что, не заметный? — улыбаясь, уточняет Лика.

— Данил? При чём здесь он? Я не говорила, что он не заметный, я… ты с чего вообще взяла, что он мне нравится?

— Ни с чего — это ты только что сказала, — усмехается Лика, спускаясь по лестнице.

— Я этого не говорила! — упираюсь рогами. — Я спросила, с чего ты это взяла!

— Соня, это нормально — когда красивый и популярный мальчик тебе нравится. Чего ты так упорно продолжаешь отрицать абсолютно обычное явление?

— Мне никто не нравится! — повышаю голос.

— Да чего ты злишься-то так? — удивляется Лика, чуть притормаживая и разворачиваясь ко мне.

— Потому что ты придумываешь про меня то, чего нет! — рявкаю на неё, не контролируя свою злость.

Некоторое время Лика смотрит на меня с лёгким изумлением, затем хмурится, потом поднимает брови и пожимает плечами:

— Ну, нет — так нет. Извини, что обидела, — и идёт дальше.

— Лика… — подбегаю к ней, подстраиваюсь под шаг, — прости меня. Но я просто хочу, чтобы ты поняла: я никогда не влюблюсь в самого популярного и красивого мальчика школы. Это не моя история. Кто угодно — но только не самый заметный.

— Но вы с Даном целовались, — спокойно замечает Лика.

— Только потому что он сам проявил инициативу, — качаю головой, — сама бы я никогда не стала его целовать. Вначале я думала, что он не такой… он заинтересовал меня… он не мог не заинтересовать — ты же видела его лицо… Но потом я поняла, что он такой же высокомерный сноб, как и Полина — такие люди считают всех, кроме себя, вторым сортом. Короче, я ошиблась в нём. Всё, на этом давай закончим, ладно?

— Ладно, — спокойно кивает Лика, разворачивается, чтобы продолжить идти к автомату с едой, — вот только ты ошибаешься на его счёт. Он не считает людей вторым сортом.

— Правда? И когда ты успела его узнать? — не без сарказма уточняю.

— Нет, теперь мне реально интересно: ты почему так злишься на него? — усмехается блондинка. — Вчера этой злости не было. Обида была, но…

— Я не злюсь, — машинально произношу (хотя, конечно, злюсь), — просто слишком хорошо знаю таких людей, как он. И стараюсь обходить их стороной.

— В школе это будет довольно проблематично, — почему-то отвечает Лика и идёт к автомату, а я останавливаюсь на последних ступеньках лестницы — потому что у этого самого автомата стоит Данил, собственной персоной.

Замираю, чувствуя, как бухает сердце. Присматриваюсь к нему… и как я могла подумать, что он — другой? Неужели я так сильно хотела поверить в это? Настолько сильно, что не заметила, как чуть не наступила на те же грабли?.. Теперь-то совершенно очевидно: вся эта его «хорошесть» в школе — наигранная. Да, он надел на себя нестандартную для красавчиков маску: он решил убедить всех, что он — несчастный, и что корона ему вовсе не нужна.

Но я прекрасно видела — даже если и не нужна, он её носит.

И не собирается снимать.

Это проявляется в его пренебрежении к девушкам и к их чувствам. И в его пренебрежении к собственным чувствам. Такие люди — разрушители. А я разрушаться не собираюсь. Больше — нет.

Потому что слишком хорошо знаю: какого это — собираться вновь. По осколкам. По крупицам.

Нет, эти грабли пусть лежат в сарае.

А я буду в сотню раз мудрее и не стану даже предполагать, что бы было, если бы я ему действительно понравилась.

— Слишком красив для тебя?

Вздрагиваю и оборачиваюсь. За моей спиной стоит Мирон и смотрит на Данила и Лику, беседовавших о чём-то у автомата.

— С чего такие мысли? — не утруждая себя вежливостью, уточняю.

— Ну, у тебя было такое выражение лица… презрительное, что ли? Забавно было наблюдать, — усмехается Мирон, облокачиваясь на перила лестницы.

— Я никого не презираю за внешность, — отвечаю холодно, складывая руки на груди.

— А за что презираешь? — растягивает улыбку Мирон, насмешливо глядя на меня сверху вниз.

— За внутреннее уродство, — разворачиваюсь к нему и смотрю прямо в глаза.

— Хм… а ты меня не боишься. Несмотря на то, что про тебя говорят.

— И что про меня говорят? — спрашиваю без особого интереса.

— Что ты — маленькая серая мышка, — хмыкает Мирон, склоняя голову.

— Тогда что ты здесь делаешь? — задаю прямой вопрос.

Не знаю, почему мне так легко с ним говорить? Наша беседа ничуть не влияет на моё внутреннее спокойствие. Возможно, так происходит, потому что я его сразу раскусила?

У меня не было возможности разочароваться.

— Вообще-то я шёл вон к тому автомату, — Мирон кивает в сторону ребят, — но тут встретил тебя на пути и остановился, завороженный твоим могучим презреньем к внутреннему уродству старшеклассников данной школы.

Поднимаю бровь, глядя, как на его губах вновь растягивается насмешливая улыбка. Он совершенно точно меня троллил — но я понятия не имела, что мне на это отвечать.

— Так и будешь стоять здесь и любоваться зрелищем? — Мирон убирает руки в карманы и спокойно обходит меня. — Или дойдёшь до автомата и возьмёшь то, что хотела?