Поколение влюбленных

Может, мне отключить домашний телефон? Эта мысль, периодически навещающая мою ушибленную голову, перерастает в серьезное намерение.

Родителям я звоню с той частотой, которая позволяет маме не волноваться и спокойно дожидаться выходных, когда я появлюсь у них на пороге. А остальные… А кто, собственно говоря, эти «остальные»? Вокруг множество людей, которые теоретически могут мне позвонить, но среди них нет ни одного, чей звонок меня бы порадовал.

Время ожидания телефонных звонков в моей жизни минуло вместе с ГМ.

Последнее время, протягивая руку к трубке, назойливо пульсирующей красным глазком, чувствую себя так, словно беру в руки ядовитую змею. Прирученную, но все-таки сохранившую и свои зубы, и свой яд. Беру ее в руки и гадаю: укусит или нет?

Вчера пронесло.

Сегодня укусила.

Позвонила Анна Рублева, еще одна моя одноклассница.

У нас в классе было три Ани, но никто их никогда не путал. Первую все — и учителя, и одноклассники — звали Анхен. Она была наполовину немка, носила немецкую фамилию Фихтельберг и выглядела как типичная мечта фюрера. Белокурая, худощавая, с узко посаженными голубыми глазами, высоким лбом и безукоризненно арийским профилем. Слегка вьющиеся волосы она забирала наверх в стиле ретро, и отдельные пряди легкими завитками спускались вокруг лица. «Фрекен Анхен» — так мы ее поддразнивали, а она принимала это как должное. Кстати, несмотря на немецкое происхождение и воспитание, она оказалась до странности патриотичной девушкой. Когда все ее семейство, включая замужнюю сестру с русским мужем, эмигрировало в Германию, она осталась. Училась в медицинском и жила одна в большой квартире, где на стенах висели картины Анне Геддес с младенцами в яичных скорлупках. Наша немочка мечтала спасать человеческие жизни. Вот к кому Матвею стоило бы обратиться со своими благородными устремлениями. Впрочем, я не видела Анхен уже лет пять, и, возможно, за это время она успела понять, что медицина — это скорее способ продлевать наши муки, а не избавлять от них.

Вторую Аню звали Анечкой. Она относилась к той категории миниатюрных женщин, к которым невозможно обращаться по имени без уменьшительного суффикса. В шеренге на уроках физкультуры Анечка всегда стояла последней в ряду. При этом она была настолько миловидной, что иногда казалась мне ожившей фарфоровой куклой. Миндалевидные глаза, темно-карие, завораживающие. Матово-белая кожа, черные блестящие волосы. У Анечки были настолько темные брови и ресницы, что она никогда не прибегала, как мы, к туши и карандашам. Да и остальной косметикой почти не пользовалась, разве что подкрашивала губы светлой помадой.

Несмотря на маленький рост, голос у Анечки был звучный и бархатный. В десятом классе она как-то позвонила на утреннее радио-шоу, чтобы принять участие в розыгрыше призов. На следующий день ей перезвонили и пригласили попробоваться на диджея. К окончанию школы она уже успела сделать неплохую карьеру и перекочевать с утреннего шоу на ночное под псевдонимом Анита Рокс. Она и сейчас работала диджеем, только волну сменила на более престижную. Параллельно выучилась на рекламного менеджера в каком-то государственном институте. Насколько я слышала, у нее все шло отлично.

Позвонила мне, конечно, не Анечка и не Анхен, а наша третья одноклассница, носящая столь популярное имя. Никому не приходило в голову называть Рублеву Анну уменьшительно: все варианты типа Аннушки и Анюты просто не ложились на нее, как платье, которое мало.

Она была нашей ровесницей, но на общих фотографиях десятого и одиннадцатого классов незнакомые люди принимали ее за учительницу. Анна — первый человек на моей памяти, кто, будучи еще школьником, по своему выбору пришел в православное христианство. Семья у нее была самая что ни на есть атеистическая, и воспитание соответствующее. В младших классах Анна увлекалась историей религии и мифологией, знала наперечет всех богов Древнего Египта, Греции, Рима, Шумера, Скандинавии. Неизвестно, какие процессы проходили все это время в ее сознании — ни с кем из нас она не делилась, — но когда ей было тринадцать, в одно субботнее утро она отправилась в маленькую царицынскую церковь и приняла крещение.

Не могу сказать, что Анна была ревностной прихожанкой, но уже в девятом классе мы, к своему великому изумлению, обнаружили, что она соблюдает все посты.