Поколение Зеро (СИ)

G.Z.: Или еще как вариант мутировать ДНК так, чтобы мы радиактивный цезий могли переваривать, а то он как кальций маскируется у нас, организм его не понимает, а тот имеет большую массу выгоняя кальций из организма, в итоге организм нуждается в настоящем кальции... а цезий он не знает что такое с радиоактивным йодом - тоже самое. Щитовидке не известен такой... ей обычный подавай, поэтому генная инженерия очень крутая штука могла бы быть, ну хотя бы даже для полетов в космос в текущем теле - там пиздец ебашит радиация. Но, наверное, от такого дела в нас самих, мы станем тяжелее по весу, потому что вынести как-то это на себе... лайтовая хрупкость, которая прежде была не покатит. Ну а сейчас мы такой себе примитивчик на уровне химии. (смеется) интересно как бы выглядело восприятие под радиоактивной устойчивостью вкусившее радиоактивные аналоги чего-то меняющего сознание. сознание как бы выглядело, а что если научатся делать сверхмассивное сознание? Это ж можно из вселенной провалиться в себя от собственного веса и вероятно даже вылезти в мультивселенную какую-то.

S.L.: Если создание созидалось в таком ключе как наше, что ей мешало выработать схожие миры и вселенные, как наше.

G.Z.: Но для того чтобы понять что Создатель есть, надо пробираться через дебри собственного существования. Ну тупо все упирается в то, что мы довольствуемся лишь тем, что имеем в свою жизнь до смерти, но у многих жажда хоть одним глазком да заглянуть на это открытие Создателя. Возможно поэтому культ на бессмертие, а смерть порицается, ибо жизнь то дана один раз.

S.L.: Типа в 70-х астрофизики сумели услышать вселенную за десять тысяч световых лет, но услышали ток шум костров звездных солнц.

G.Z.: Ну по крайней мере это наблюдаемое явление, в этом мире. В общем позитив жить, наверное, и есть в том, чтобы увидеть этого вот создателя в чем угодно. Ф. Аквинский говорил: "Бог есть трава, есть камень". В общем все упирается в святую простоту.

S.L.: Он неважен. Нам он не нужен, как и мы ему. Мы есть он, просто мы та часть что научилась себя осознавать. А так это машина. Грозная, величественная, как в "Принцессе Мононоке".

G.Z.: При этом он может быть мы и не будь нас - он исчезнет, это оправдание агностицизму. Атеизм вообще отсекает создателя.

S.L.: Или мы промежуток между кибернетикой и позитронным мозгом. Ну может мы тупо эксперимент, который потом самоуничтожится. Атеизм это материализм, а если пространство бесконечно, как в гиперкубе?

G.Z.: Атеизм скорее боится вот этого самоуничтожения и еще он боится сокрытия создателем создателя, призывает не искать, будто бы нельзя прикасаться к этому. Тем самым атеисты вовлекают эту сущность в капсулу прошлого и закапывают подобно тому, как это могут делать те, кто закапывает отходы или рутений, или скотомогильник какой-то с сибирской язвой, религия зовется чумой. В то же время атеизм как инструмент защиты от нападок инквизиции годен.

S.L.: Если и так, то не всякая, а только слепая. Бог, если он существует и если он сотворил мир, позволил миру устраиваться, как тот сумеет и пожелает. Бог не может рассчитывать на благодарность за то лишь, что он существует: такая постановка вопроса предполагает, что он мог бы и не существовать и что это было бы плохо, а подобное допущение ведет к дальнейшим противоречиям. Или, может быть, речь идет о благодарности за творение? И на нее он не может рассчитывать, иначе нам пришлось бы уверовать, что быть в любом случае лучше, чем не быть; не вижу, как это можно было бы доказать. Несуществующего нельзя ни осчастливить, ни опечалить; если же Бог, благодаря всеведению, знает заранее, что сотворенный будет ему благодарен и возлюбит Творца, или, напротив, проявит неблагодарность и отвергнет его, то он действует принуждением, пусть даже сотворенный никакого принуждения не замечает. И потому-то Богу не полагается от нас ничего - ни любви, ни ненависти, ни благодарности, ни сетований, ни надежды на воздаяние, ни страха перед возмездием. Ему не полагается ничего. Тот, кто желает каких-либо чувств по отношению к себе, должен сначала убедить нас в собственном несомненном существовании. Любовь допускает сомнение в том, взаимна она или нет; это понятно. Но любовь, которая сомневается в существовании предмета любви, - нелепость. Обладающий всемогуществом мог бы рассеять любые сомнения. Если он их не рассеял, значит, счел это излишним. Почему? Напрашивается предположение, что он вовсе не всемогущ. Невсемогущий создатель, пожалуй, мог бы рассчитывать на чувство, близкое к жалости и даже любви; но этого ни один из наших теологов не допускает. Итак, я повторяю: будем служить себе и никому больше.