Покопайтесь в моей памяти

Сухомлинова пожала плечами и все-таки призналась:

– Не доверяю я ему почему то. Он все время давит…

Вера перелистнула еще несколько страниц.

– Хорошо, – сказала она, – я посмотрю, насколько полезными могут оказаться эти записи, и постараюсь помочь Егорову. Сама вряд ли буду заниматься этим делом. Да и кто мне позволит вмешиваться в ход расследования…

На кухню заглянул Перумов:

– Мы уже заканчиваем. Сейчас Анна Владимировна по моей просьбе составляет опись имущества, подлежащего разделу. Там хороший список намечается. И на кругленькую сумму.

– Нам не нужны их деньги, – поспешила заверить адвоката Елизавета Петровна, – нам надо, что мой внук жил с нами.

– Я понял. Но для противной стороны деньги, насколько я понимаю, важнее. Так что у нас на руках будут козыри, с которыми можно торговаться.

Кроме того, Анечка сохранила все справки о своих доходах. Как оказалось, до рождения ребенка и после – почти до самого развода – она получала неплохую зарплату. Но судья Гасанова отказалась приобщать эти документы к делу.

Глава вторая

Они вышли во двор, и Перумов произнес:

– Я давным-давно не хожу в дома своих клиентов. То есть приезжаю, конечно, но именно в дома. Огромные, роскошные, с резной дубовой мебелью и мраморными полами. Вот только в квартиры не захожу, как будто стесняюсь перед их обитателями того, что не бедствую. А ведь сам когда-то проживал в точно такой, где мы только что были. И ведь был счастлив тогда: свое жилье, работа, нужная людям… Когда приобрел первый автомобиль, то вообще был на седьмом небе от счастья. «Шестерка» кирпичного цвета, который почему-то назывался цвет «коррида»… Накопил, родители помогли, да еще в долг взял. А сейчас у меня «Мерседес» с водителем – и я спокоен, никаких волнений, никакого счастья, как будто все так, как и должно быть.

Он оглянулся и поежился.

– По вечерам уже прохладно. Вот закончится золотая осень, начнутся дожди…

– Вы про судью Гасанову слышали что-нибудь? – спросила Бережная.

– Не только слышал, но и лично знаком. Особых симпатий у меня к ней нет. Могу добавить, что судейская коллегия несколько раз разбирала жалобы по поводу вынесения Аидой Оруджевной заведомо неправомерных решений, которые впоследствии были отменены судами высших инстанций. С Гасановой еще связан анекдот, который знают все судейские города. Однажды у председателя одного из районных судов из машины похитили чемоданчик, в котором не было ничего ценного – разве что судейская мантия. И – о чудо! Злоумышленник был задержан. Состоялся суд, на котором председательствовала как раз Гасанова. На заседании она произнесла пламенную речь, которая наверняка войдет в анналы. Обращаясь к подсудимому, она сказала буквально следующее: «Вас надо судить по другой статье, потому что вы покусились на самое святое. Мантия для судьи – это как погоны для военного, при виде которых другие военнослужащие отдают ему честь. К судье принято обращаться только лишь «Ваша честь». Но вы эту мантию похитили, следовательно, вы обесчестили судью, и вас надо судить по сто тридцать первой статье УК за изнасилование».

– Я слышала эту историю, – сказала Бережная, – но думала, что это выдумка.

– Тем не менее это правда. Но есть вещи, куда более неприятные, может быть. В тысяча девятьсот девяносто первом году Гасанова закончила юридический факультет Тбилисского университета. На момент окончания ей был неполный двадцать один год. Все может быть, вероятно, очень способная была девочка. И вот недавно я встречался в Москве со своим коллегой-адвокатом. Он – грузин и тоже закончил тот юрфак и по стечению обстоятельств все в том же роковом для СССР году. Я его спросил, общается ли он со своей сокурсницей Гасановой, и тот не мог вспомнить не только эту фамилию, но вообще девушку с примечательным именем Аида. Сразу скажу, что заочной формы обучения на юрфаке того университета не было.

– А почему не инициировали проверку?

– Пытался поднять этот вопрос, но дальше разговоров дело не пошло. Добавлю, что у нее есть и второе высшее – в конце девяностых Гасанова закончила как раз заочное отделение экономического факультета сельхозинститута. Кажется, в Ставрополе. В тех краях она проживала тогда и, по слухам, сожительствовала с местным преступным авторитетом Абызовым, участвовала в рейдерских захватах участков земли, которые отжимались у местных фермеров. Там было несколько убийств, а потом застрелили и самого Абызова. После чего Аида Оруджевна срочно перебралась в наш город. По документам она русская, но уверяет, что фамилия и, соответственно, отчество ей достались от отца, которого она совсем не помнит.

– Более чем полная информация, – оценила Бережная.

– За что купил, за то и продаю, но вы перепроверьте на всякий случай. Потому что есть еще и сплетни, но о них говорить не хочется.

– А что так?