Покопайтесь в моей памяти

Один из мужчин уже достал служебное удостоверение, но, увидев Веру, не стал его раскрывать, а убрал обратно во внутренний карман.

– Сколько лет! – сказал он. – А вы что тут?

– В гости к знакомой пришла, – ответила Бережная и показала на Сухомлинову.

– Ну-ну, – не поверил сотрудник прокуратуры.

Мужчины направились к лифту.

– Пятая кнопка, – крикнула им вслед Елизавета Петровна и шепотом обратилась к Вере. – И что теперь будет?

– Посмотрим. Но суд будет – это точно.

Через полчаса спустился старший полицейский.

– На крылечке у вас можно покурить? – обратился он к Сухомлиновой и только после этого заметил Бережную.

– Привет, майор Фролов, – сказала Вера, – а почему именно твоя группа и ты лично?

– Меня Евдокимов поднял. Ему следак доложил о происшествии, сказал, что сам не решается группу направить, потому что брать надо чиновника и адвоката. А с ними мороки всегда, сама знаешь.

– Ну и как прошло?

– Без сопротивления не обошлось: адвокат укусил моего бойца за палец. Так вцепился, что пришлось оттаскивать. Только адвокат сам упал, что бы потом ни говорил.

– Майор, а как там пацаны малолетние?

– Нормально вроде. Только я уже подполковник. Пацанам сейчас психолога вызвали. Он отвезет их куда надо. Сама понимаешь – сейчас ночь, и вообще детей нельзя опрашивать без присутствия родителей. А с родителями, судя по всему, тоже надо разбираться. Оба малолетних дурачка пьяны, но не в хлам, сказали, что их угощали шампанским с ликером.

– Какой ужас, – тихо возмутилась Сухомлинова.

– Еще какой! – согласился с ней подполковник Фролов. – Только что это вы, мамаша, всех пускаете и даже не проверяете документов. Два извращенца тащат к себе на утеху…

– Успокойся, – остановила его Бережная, – если бы не Елизавета Петровна, – тебя бы здесь не было.

– Ну, тогда извините, – спокойно произнес Фролов, – и выражаю вам благодарность от лица руководства следственного комитета и от себя лично.

Он посмотрел на Веру.

– Покурим на крылечке, если Елизавета Петровна не возражает.

Они вышли из дома, спустились по ступеням. Подполковник курил и внимательно слушал Бережную, которая ему что-то рассказывала. Вскоре во двор въехал темный микроавтобус. Из него вышли двое мужчин и женщина. Очевидно, она и была тем самым психологом, о котором упоминал Фролов. Все они, включая и подполковника, отправились в сорок восьмую квартиру.

А Бережная заглянула в каморку.

– Я попрощаться, – сказала она, – надо выспаться, а то с помятым лицом утром неудобно перед подчиненными появляться.

– А вдруг эти все-таки выкрутятся? – спросила Елизавета Петровна.

– Не получится. Я Фролову флешку с записью передала. Вернее, не ему, а начальнику следственного комитета. Сама не смотрела, мой сотрудник предупредил, что на ней гнусь полная.

Она уехала. В скором времени женщина-психолог с полицейскими вывели двух пацанов. Все залезли в микроавтобус, и он укатил.

Когда мимо скворечника проводили закованных в наручники Ананяна и Фарбера, адвокат вдруг бросился к стеклянной перегородке, словно хотел ее проломить головой.

– Стукачка! – пронзительно закричал он. – Но еще посмотрим, кто кого! Это вам не тридцать седьмой год!

Его оттянули от перегородки и толкнули к выходу. Сухомлинова не успела ничего ответить. Она вообще растерялась – под левым глазом у адвоката был огромный, на полщеки, синяк.

Прилечь так и не удалось. До утра Елизавета Петровна смотрела телевизор. А когда за окном начало светать, она вышла на крыльцо. Все вокруг сверкало и искрилось. Асфальт перед домом, мокрый последние недели, теперь был покрыт инеем, а местами даже тонким льдом, в котором отражались бледные утренние фонари. Иней был и на газонной траве, и на стриженых кустах кизильника, и на всех подоконниках элитного жилого комплекса.

Михеев прибыл как никогда рано. Он вошел в вестибюль в обычной своей курточке, поеживаясь, и даже тряхнул плечиками, словно сбрасывая с себя и оставляя за порогом холод.

– Что же вы в курточке такой тоненькой, Михал Михалыч, – посочувствовала ему Сухомлинова, – надели бы пальто.

– Какое пальто? – с недоумением обернулся к ней Михеев. – Нет у меня никакого пальто. Не ношу я их. А-а, – вдруг вспомнил он, – есть. Только в нем в автомобиле неудобно ездить.

Он направился к своему кабинету, скрылся за поворотом, но тут же появился снова. Подошел к окошку и наклонился.

– Я слышал, ночью тут большой кипиш был? – спросил он негромко.

– Что? – не поняла Елизавета Петровна.

– Да, говорят целый грузовик ментов приезжал?

– Да-да, – кивнула Сухомлинова, – много было: и из прокуратуры, и в бронежилетах. Ананяна взяли в квартире, а с ним заодно и Олега Борисовича.

– Адвоката Фарбера, что ли? – на всякий случай уточнил Михеев, как будто речь шла о каком-то другом Олеге Борисовиче. – Интересно, а кто это полицию вызвал?

Он смотрел на нее внимательно, не сомневаясь, конечно, в ответе.

– Не знаю, – тихо ответила Елизавета Петровна, – но покойный Александр Витальевич намекал как-то на то, что знает про них что-то такое… Но я не поняла. Он тогда же говорил, что ему известно не только про них…